Унесённые временем: имена знакомые и не очень... (часть 5)

Савин Иван (настоящее имя Иван Иванович Саволайнен, 1899 - 1927) - русский поэт, писатель, журналист. Участник белого движения. Детство и юность Ивана Савина прошли в городке Зеньков Полтавской губернии. Окончив гимназию, он пошёл добровольцем в кавалерию армии генерала Деникина. Служил в уланском эскадроне 3-го сводного кавалерийского полка Добровольческой армии. У него было трое братьев и трое сестёр. Все они погибли в кровавое большевистское лихолетье.

В 1921 году Савин попал в Петроград и уже оттуда вместе с отцом уехал в Финляндию. Попав в Финляндию, Иван Савин первые месяцы провел в санатории, подрабатывая одновременно грузчиком. Именно в это время начинается наиболее активный период его журналистской и писательской деятельности. В 1924 году он становится собственным корреспондентом в Финляндии целого ряда изданий российского зарубежья.

Он умер в Финляндии от заражения крови в результате неудачной операции. Савина считают одним из самых любимых авторов первой эмиграции. Поэзия и проза Савина автобиографичны и объединены темой любви к дореволюционной России: битва за нее, потеря ее и тоска по ней на чужбине. Для творчества Савина характерны черты романтизма, а в любовной лирике встречаются импрессионистские строки с блоковским и настроением и символикой. В основном критики писали о гражданственности Савина и о его трагической жизни и ранней смерти. Ни в поэзии, ни в прозе Савин не открывал новых путей, но он сумел с предельной искренностью выразить чувства верности и долга, а пафос героики роднит его с Гумилевым. Талант Ивана Савина высоко ценили Бунин и Куприн. Илья Репин жалел, что не успел написать портрет Савина. Бунин уже после смерти Савина так оценил его поэтический дар: «То, что он оставил после себя, навсегда обеспечило ему незабвенную страницу в русской литературе».

Никакие метели не в силах
Опрокинуть трехцветных лампад,
Что зажег я на дальних могилах,
Совершая прощальный обряд.

Не заставят бичи никакие,
Никакая бездонная мгла
Ни сказать, ни шепнуть, что Россия
В пытках вражьих сгорела дотла.

Вдова поэта Л.В. Савина - Сулимовская в своих воспоминаниях о муже пишет: «Самое главное и важное, что Иван Савин был поэтом Божьей милостью, попавшим в русскую смуту, которую он сумел так ярко и глубоко описать. Я молю Бога, чтобы он, умерший много лет тому назад, дотронулся как живой до вашего сердца… Но сознаюсь, что иногда мне делается страшно… Мне не ясна сейчас наша общая эмиграция. Она мне представляется густым, полным тумана лесом, в котором растут и крепкие дубы, и сосны, и жидкие березки, и кустарники: есть и прогалинки в густых кустах… И не знаешь, чем дышат за этими кустиками или деревьями… Туман… Поймут ли сегодня люди, как искалеченный юноша-поэт на пороге смерти, до конца бил в один и тот же, дорогой и нам колокол…».

К 60-летию со дня смерти вдова поэта Людмила Сулимовская-Савина издала книгу «Только одна жизнь. 1922—1927» (1988), включившую стихи и прозу, перепечатанную из эмигрантской периодики 1920-х. Имя и творчество Ивана Савина стали известны в России лишь в начале 1990-х годов.

Придут другие. Они не вспомнят
Ни боли нашей, ни потерь,
В уюты наших девичьих комнат
Толкнут испуганную дверь.
Им будут чужды немые строки
Наивных выцветших страниц,
Обоев пыльных рисунок строгий,
Безмолвный ряд забытых лиц.

Иному Богу, иной невесте
Моленье будет свершено.
И им не скажет никто: отвесьте
Поклон умолкнувшим давно...
Слепое время сотрет скрижали
Годов безумных и минут,
И в дряхлом кресле, где мы рыдали,
Другие – песни запоют...

Синкевич Валентина Алексеевна (1926, Киев) - русская поэтесса, переводчик.

Дочь сына царского генерала, она выросла в городе Остер Черниговской области. Во время войны фашисты угнали её на работы, далее был лагерь перемещенных лиц, где впервые в тоненьких «самиздатовских» книжках обитателей этих лагерей появились её первые стихи. Там же она познакомилась со многими будущими известными поэтами «второй волны» эмиграции – Иваном Елагиным, Николаем Моршеном, Ольгой Анстей.

Потом в ее жизнь вошла Америка. Синкевич работала санитаркой, уборщицей, пока не стала библиографом Славянского департамента Пенсильванского университета. И здесь вовсю развернулась ее деятельность русского поэта и издателя. Редкая литературная выставка и собрание, хоть как-то связанное с Россией, проходило без ее участия. Она публиковала в газетах и журналах стихи, в которых удивительным образом переплелись традиции как русской, так и американской поэзии, заметки о русских поэтах; выступала на литературных вечерах.

Я прошлое окутываю тёплою золою
и вспоминаю благодарно и светло
о том, что было на земле со мною,
о том, что быть другого не могло.

Затем сама, в одиночку, на свои средства, собирала, печатала и рассылала поэтический альманах «Перекрестки», впоследствии сменивший название на «Встречи». Именно на его страницах десятки поэтов, живших в США, буквально обрели второе дыхание.

Валентина Алексеевна беспрерывно помогает другим. Почти любая работа по истории поколения «ди-пи», русской литературы в США связана с именем Валентины Алексеевны. Она пишет, помогает, снабжает материалами, консультирует. Эта замечательная женщина издала несколько книг стихов и подготовила целые разделы справочников о русских поэтах, оказавшихся в эмиграции. Валентина Алексеевна Синкевич давно стала символом подлинной, настоящей любви к своей стране. Пусть даже на чужих берегах.

Пора принять нам свой жребий
и честно с собой говорить.
Тоска? Что бывает нелепей!
Не лучше ль покорно поплыть
к единственной видимой цели —
к перу и бумаге в столе.
Когда-то нас вспомнят: мы пели
на этой красивой и страшной земле.

Соловьёва, Поликсена Сергеевна (20 марта 1867—16 августа 1924) — русская поэтесса и художница, дочь историка С. М. Соловьёва, сестра философа и поэта В. С. Соловьёва.

Об этой поэтессе сегодня можно узнать главным образом из антологий, посвящённых Серебряному веку, хотя она выпустила несколько стихотворных сборников, её стихи для детей печатались в хрестоматиях, их заучивали наизусть. Она была знакома со многими ведущими поэтами-современниками, с А. Блоком состояла в переписке, однако история литературы почти забыла её скромное, типичное для эпохи творчество.

Поликсена Соловьёва родилась 20 марта 1867 года, когда её отец занимал должность ректора Московского университета. Рано, в пять лет, научившись читать и писать, Поликсена Соловьёва увлеклась поэзией. Одной из первых прочитанных ею книг был сборник стихов А. А. Фета. Кроме того, Соловьёва несколько лет занималась в Школе живописи, ваяния и зодчества у И. М. Прянишникова и В. Д. Поленова. Позднее она иллюстрировала поэтические сборники и её иллюстрации заслужили высокую оценку Иннокентия Анненского и Василия Розанова.

Впервые стихи Поликсены Соловьёвой были опубликованы в 1885 году в журнале «Нива» в 1885 году, однако, невысоко оценивая своё поэтическое дарование, она продолжала заниматься живописью, не стремясь публиковать свои стихи. Десять лет спустя Соловьёва взяла себе несколько эстетский псевдоним Allegro и тогда же переехала из Москвы в Петербург. После переезда в Петербург в 1895 году она вновь начала публиковать стихи в журнале «Русское богатство» и в 1899 году выпустила поэтический сборник «Стихотворения». Несмотря на то, что сама она считала его очень слабым, это дало ей возможность посещать поэтические вечера К. К. Случевского, на которых она познакомилась с К. Бальмонтом, А. Блоком, З. Гиппиус, Вяч. Ивановым, М. Лохвицкой, Д. Мережковским и другими символистами. Благодаря этому следующий сборник стихов Соловьёвой — «Иней» был символистическим и заслужил положительную оценку А. Блока. Блок характеризует ее поэзию словами: "печаль", "тихая поэзия", "грустные и тихие стихи". Сборник «Иней» посвящён детской писательнице Наталье Ивановне Манассеиной— неразлучной подруге и литературной соратнице. Вместе с ней Поликсена зимой жила в Петербурге, а летом в Коктебеле, где много общалась с поэтом М. Волошиным, который в 1914 году верно подметил, что в сборнике «Вечер» (он считается лучшим у Соловьёвой) её голос звучит «почти как мужское контральто с женскими грудными нотами». Кстати, все стихотворения Поликсены написаны от мужского лица.

По словам поэта С. М. Соловьёва, племянника поэтессы, в детстве она «была очень странной и очаровательной девочкой. В ней не было ничего женского, и наружностью, и характером она походила на мальчика. В лице её было что-то совсем не русское, а дикое и африканское. Большие ясные глаза её были прекрасны, но негритянский рот портил всё лицо. Она была богато одарена талантом к музыке, живописи, поэзии. Но выказать себя вполне ей не удалось ни в одном из искусств».

Действительно, кроме стихотворчества Соловьёва, проучившись несколько лет у И. Прянишникова и В. Поленова в Строгановском училище в Москве, профессионально занималась живописью и иллюстрацией. «Пожалуй, всего больше выражалась её оригинальность, — продолжает Соловьёв, — в пении цыганских романсов. Это дикое цыганское начало очень роднило её с братом Владимиром, которого отец его, шутя, называл «печенегом». Как Владимир, она постоянно острила и хохотала, как он, очаровывала всех кругом себя, и прислугу и детей. Но веселье сменялось у неё приступами бурной тоски, страха смерти, который прошёл с годами».

Поликсену Сергеевну по праву можно назвать петербургской поэтессой — в городе она прожила двадцать лет. Здесь было написано большинство её произведений, здесь выходила «Тропинка».

Город на Неве поэтесса воспринимала и изображала как большинство символистов: загадочный, мрачный, таинственный и призрачный…

Город туманов и снов
Встает предо мною
С громадой неясною
Тяжких домов,
С цепью дворцов,
Отраженных холодной Невою.
Жизнь торопливо бредет
Здесь к цели незримой...

Я узнаю тебя с прежней тоской,
Город больной,
Неласковый город любимый!
Ты меня мучишь, как сон,
Вопросом несмелым...
Ночь, но мерцает зарей небосклон...
Ты весь побежден
Сумраком белым.

С конца 1905 по 1912 год Соловьёва совместно со своей подругой издавала детский журнал «Тропинка», в котором увидели свет многие стихи, рассказы и пьесы Соловьёвой. Издательство «Тропинка» выпустило более 20 детских книг Соловьёвой. Деятельным сотрудником журнала,в качестве бесплатного корректора, была мать А.Блока А.А.Кублицкая-Пиоттух. . Журнал приобрёл известность и выходил шесть лет. В нём печатались многие современные авторы, дебютировали С. Городецкий и А. Толстой; обложки для него рисовали И.Билибин и М. Нестеров. В 1909 году Соловьёва первая перевела и опубликовала «Алису в стране чудес» Л. Кэрролла.

В 1908 году Поликсене Соловьёвой была присуждена золотая Пушкинская медаль. Послереволюционные годы Соловьёва провела в Коктебеле, где она работала библиотекарем при санатории, читала лекции в Народном университете и занималась переводами. В декабре 1923 году ей и Н. И. Манасеиной удалось вернуться в Москву, где П. С. Соловьёва и скончалась 16 августа 1924 года. Она была похоронена на Новодевичьем кладбище.

Тагер Елена Михайловна (псевдоним Анна Регат, 1895—1964)— поэт, прозаик, драматург, фольклорист.

Родилась в семье железнодорожника. По окончании престижной гимназии М.А.Стоюниной поступила на историко-филологический факультет Высших женских (Бестужевских) курсов. В студенческие годы встречалась с Блоком и Мандельштамом, Глебом Струве и Георгием Масловым. Осенью 1916 стихи Тагер печатались в народническом «Ежемесячном журнале» В.С.Миролюбова на равных правах со стихами С.А.Есенина, Н.А.Клюева, П.В.Орешина и др. Вышла замуж за поэта и филолога-пушкиниста Георгия Маслова, летом 1917 года уехала с ним и грудной дочерью к его родным в Симбирск, где он вступил в в Добровольческую армию. После смерти мужа вернулась в Петроград в декабре 1920 года. За работу переводчицей в АРА (Американская помощь голодающим, 1918-21) была сослана в Архангельск, где провела несколько лет.

В 1924 в сборнике Архангельского Общества краеведения была опубликована ее большая статья «Искусство и быт Севера». Здесь Тагер пережила вторую любовь, заключила брак с Н.А.Авдеевым. В 1926 у нее родилась вторая дочь, в 12 лет оказавшаяся без отца и матери. В 1927 Тагер «вернулась в свой город, знакомый до слез» и стала зарабатывать литературным трудом. В 1930 издательство «Радуга» выпустила две книжки ее детских стихов, «Венчики-бубенчики» и «Поясок». В том же году Тагер была написана пьеса-сказка для детей в 3 действиях «Гудочек». Пьеса не была поставлена, осталась неопубликованной). Войдя в СП Ленинграда (филиал «Перевала»), Тагер поначалу подвергалась, наряду с другими, шельмующей критике за «физиологизм» ее прозы. Несколько лет Тагер прожила относительно благополучно. Опубликовала несколько рассказов и повестей.

16 марта 1938 Тагер арестовали. Только применив «особые методы», инквизиторы добились от Тагер фамилий участников «группы Тихонова» — уже находившихся в заключении или казненных Н.А.Заболоцкого, Б.П.Корнилова, С.А.Колбасьева, О.Э.Мандельштама, а также исчезнувшего Л.И.Добычина. 10 лет Тагер находилась в лагере. В 1943 на Колыме, узнав о смерти Мандельштама, Тагер посвятила ему стихотворение «Нетленной мысли исповедник...». После войны лагерные стихи Тагер стали известны А.А.Ахматовой, которая ценила их.

Оплывает свеча. Наклонился
Огонек и глядит во тьму.
Значит, мир мне только приснился
Или я приснилась ему?
Все равно. Бесплодные муки
Дымной тучей лежат позади,

И родимой кроткие руки
Призывают, манят: «Приди!»
Я иду. Податель Забвенья,
Умудри меня, научи!
Да коснется Твое дуновенье
Огонька оплывшей свечи!

В 1948-51 Тагер жила в Бийске. Здесь она была арестована в третий раз и в 1955 покинула Северный Казахстан. Два года она жила в Переделкино, на даче Чуковских, затем в Саратове и последние пять лет — в Ленинграде. В 3-е издание книги «Зимний Берег» (1957) вошли повести «Марьяна», «Эмбрион», «Горная идиллия», «Переправа», «Житие» (аналог лесковского «Жития одной бабы»), «Желанная страна» и написанная в Переделкино пьеса «Васька Буслаев». Роман Тагер «Светлана» о возлюбленных В.А.Жуковского и декабриста А.И.Тургенева не был окончен. После 5-ти лет ссылки, вернулась в Ленинград. Все хлопоты о Тагер взвалила на себя семья Корнея Чуковского. Они прислали Елене Михайловне в Саратов и деньги, и какие-то вещи, а главное – предложили работу. Корней Иванович, схоронивший перед этим свою жену, позвал Тагер к себе на дачу в подмосковное Переделкино, чтобы совместными усилиями выверить для печати новую книгу воспоминаний о Репине. И весь месяц, пока Тагер жила в Переделкино, Чуковский продолжал звонить в прокуратуру, добиваясь для Елены Михайловны полной реабилитации. Хотя это было не просто. Была реабилитирована в 1956 году. До своей смерти в 1964 году много работала, писала, переводила. Большая ее "Повесть об Афанасии Никитине" вышла уже после ее смерти, в 1966 году.

В конце 50-х годов в Ленинграде начал ходить по рукам машинописный сборник ее лагерных стихов "Сквозь пурги...". Большинство ее стихотворений до сих пор не опубликовано в официальной печати. Скончалась в Ленинграде 11 июля 1964 года. Похоронена на кладбище "9-го января" в Обухове.

Приснилось мне, что старые друзья
Опомнились, раскаялись, вернулись
И что ко мне, тревожа и дразня,
Приветливые руки протянулись.

И, дружеские руки отстраняя,
Я говорю без гнева, без досады:
– Друзья мои, не трогайте меня,
Мне ничего ни от кого не надо.
(Колыма 1945 г.)

Тимирёва Анна Васильевна (урождённая Сафонова, во втором замужестве Книпер; 1893—1975) — русская поэтесса, дочь композитора и пианиста В. И. Сафонова.

Анна Васильевна Сафонова родилась в 1893 г. в Кисловодске в семье терских казаков. После переезда семьи в Петербург в 1906 г. обучалась в гимназии княгини Оболенской и занималась рисунком и живописью в частной студии С. М. Зейденберга. Свободно владела французским и немецким.

С 1911 года замужем за морским офицером, затем контр-адмиралом С. Н. Тимирёвым, с которым развелась в конце 1918 года. Сын от первого брака — художник В. С. Тимирёв. В 1922 году вышла замуж за инженера-строителя В. К. Книпера. С Александром Васильевичем Колчаком познакомилась в 1915 году в Гельсингфорсе, куда перевели из Петрограда её мужа, капитана I ранга С. Тимирёва.

Ей было 22 года, ему – 41 и к моменту их встречи Колчак успел исследовать воды четырех океанов и двадцати морей, объехал (первый раз) вокруг Земли, выпустил две книги, заслужил ряд русских и иностранных орденов. Между их первой встречей и последней – пять лет. Бoльшую часть этого времени они жили порознь, у каждого – своя семья. Месяцами и даже годами не виделись. Окончательно решив соединиться с Колчаком, Тимирева объявила мужу о своем намерении «всегда быть вблизи Александра Васильевича». В августе 1918 года постановлением Владивостокской консистории она была официально разведена с мужем и после этого считала себя женой Колчака.

Добровольно пошла под арест вместе с адмиралом Колчаком в январе 1920 г., была освобождена в том же году по октябрьской амнистии и в мае 1921 была вновь арестована. За несколько часов до расстрела Колчак написал Анне Васильевне записку, так до нее и не дошедшую: «Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спасибо за твою ласку и заботы обо мне... Не беспокойся обо мне. Я чувствую себя лучше, мои простуды проходят. Думаю, что перевод в другую камеру невозможен. Я думаю только о тебе и твоей участи... О себе не беспокоюсь – все известно заранее. За каждым моим шагом следят, и мне очень трудно писать... Пиши мне. Твои записки – единственная радость, какую я могу иметь. Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя... До свидания, целую твои руки».

Какими на склоне дня
Словами любовь воспеть?
Тебе вся жизнь отдана,
И тебе посвящаю смерть.

По дороге горестных дней
Твоё имя меня вело,
Но незримо любви твоей
Осеняло меня крыло.

Неоднократно была арестована. В 1938 году арестовали и её 24-летнего сына от брака с Тимирёвым ― Володю. Он был осужден по 58-й статье и расстрелян 28 мая 1938 года, реабилитирован в 1957 году. Между арестами работала библиотекарем, архивариусом, дошкольным воспитателем, чертежником, ретушером, картографом, членом артели вышивальщиц, инструктором по росписи игрушек, маляром, бутафором и художником в театре. Очень часто оставалась безработной, и доходом служили случайные заработки. Была реабилитирована в марте 1960 г., с сентября того же года — на пенсии. От нищеты ее спас... Ван Клиберн. Американский пианист, звезда мировой величины, заявил журналистам, что его «музыкальным дедушкой» был не кто иной, как Василий Сафонов, директор сначала Московской, а затем Нью-Йоркской консерватории. Только тогда вспомнили про дочь Сафонова и назначили ей по ходатайству Д. Шостаковича, Н. Обуховой, И. Козловского пенсию в 45 рублей «за заслуги отца перед русской и мировой музыкальной культурой».

Уже в глубокой старости Анна Васильевна написала строки, доказывавшие, что настоящая любовь не подвластна времени:

Полвека не могу принять –
ничем нельзя помочь –
и все уходишь ты опять
в ту роковую ночь...
Но если я еще жива
наперекор судьбе,
то только как любовь твоя
и память о тебе.

Анна Васильевна Тимирева умерла в Москве 31 января 1975 года. Прошло время, и в 1997-м тремя издательствами России была выпущена книга «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна...», в составлении которой принял участие И. Сафонов, ее племянник.

"Не ненавидеть, но любить" называется небольшой томик стихов и воспоминаний Анны Васильевны. Небольшой — 1000 экземпляров — тираж издан в Кисловодске, на родине Анны Васильевны, где уже несколько лет работает музей А.В. Колчака. Анна Тимирева осталась в русской истории не только как хороший поэт и единственная любовь верховного. Но — противостоянием тоталитаризму силой любви и самопожертвования.

Топчий Леонид Иванович (1913 -1974) – русский поэт.

Леонид Иванович Топчий-поэт счастливой доли и горькой несчастной судьбы. Счастливой потому, что ни в одном из стихотворений он не сфальшивил, за свою жизнь не написал ни единого слова, с которым не была согласна его возвышенная поэтическая натура. А несчастнам он был оттого, что между его стихами и читателями всегда стояли неприступные твердыни цензуры.

Поэт...
Что значит быть поэтом,
Что значит - пишущая рать?
А это значит - дивным светом
Людские души озарять…

Леонид Иванович Топчий родом с Харьковщины. Еще до войны он стал членом Союза писателей СССР, автором нескольких сборников стихов. А в дни, когда его любимая Украина стала "оккупированной территорией", он не захотел оставить умирающего отца... Позднее ему это припомнят, как и написанную им поэму о "великом учителе и отце всех народов", и "пришьют" поэту печально известную 58-ю статью. Десять лет Леонид Топчий провел в лагерях, там же он потерял и правый глаз... А затем волею судьбы поэт оказался в Казани. Здесь он быстро сошелся с писателями-фронтовиками Тихоном Журавлевым, Геннадием Паушкиным, Виктором Костригиным... Им даже не всегда были нужны какие-то слова, достаточно было просто послушать стихи друг друга. И было еще одно место в Казани, где у Леонида Топчия были друзья и где его привечали как прекрасного поэта. Это редакция газеты "Советская Татария", здесь время от времени публиковались его лирические стихи.

Леонид Иванович неоднократно хлопотал о восстановлении его в Союзе писателей, но это не дало никаких результатов. А до того времени, когда началась массовая реабилитация жертв сталинских репрессий, он не дожил. В сентябре 1974 года, когда Топчий возвращался от друзей, его сбила машина...

Благодаря стараниям друзей и подвижническим усилиям дочери поэта собран его архив и подготовлен к изданию большой сборник стихов. Они в немалой степени автобиографичны, служат своеобразным зеркалом, многогранно отразившим сложный жизненный путь и неординарное восприятие поэтом окружающей действительности.

Для нас покоя нет на свете,
Вернее, краток наш покой.
Как будто тишь,
Вдруг - злобный ветер,
Гроза и гром над головой.
День, озаренный солнцем, меркнет,
Исчезло солнце, с ним - тепло.

И хорошо, что все мы смертны,
Бессмертно жить нам тяжело.
Потамашусь еще немного,
Потом, отправясь в мир иной,
От шума вечного земного
Накроюсь вечной тишиной.

Туроверов Николай Николаевич (1899 – 1972) - русский и казачий поэт. Донской казак, русский и белый офицер, участник Первой мировой, Гражданской, Второй мировой войн.

Имя этого человека на долгие десятилетия было вычеркнуто из русской литературы. Поэт, сумевший с поразительной силой выразить тоску изгнания и трагедию казачества. 20-летним белым офицером он покинул Россию с последним пароходом Врангеля, чтобы вернуться домой через три четверти века — своими стихами, посмертно. Р одиться в канун ХХ века — это уже значит обречь себя на бурную жизнь, что и сделал Коля Туроверов, появившись на свет 18 марта 1899 года в семье потомственных старочеркасских казаков. Забавно, но все члены его семьи носили отчество «Николаевич». «Николаем в квадрате» был не только наш герой, но и его отец, судебный следователь. Мать, Анна Николаевна, добрая и сострадательная женщина, имела запорожские корни. Младший брат Шура, чуть набрав солидности, тоже оказался Александром Николаевичем. В семье любили книгу и музыку, отец был страстным охотником. Как все казачьи дети мужского пола, Коля в три года был посажен на коня, в пять — уже свободно ездил верхом. Когда в эмиграции Туроверов будет вспоминать о доме и детстве, муза подскажет ему почти пасторальные картинки. Да так оно, наверное, и было, в особенности по контрасту с пришедшей на смену этой буколике гражданской смутой:

На солнце, в мартовских садах,
Ещё сырых и обнажённых,
Сидят на постланных коврах
Принарядившиеся жёны.

Весь город ждёт и жёны ждут,
Когда с раската грянет пушка,
Но в ожиданье там и тут
Гуляет пенистая кружка…

Семь классов своего гражданского образования Николай получил в Каменском реальном училище. К этому времени выпускники таких училищ уже могли претендовать на поступление в университет — на физико-математический и медицинский факультеты. Однако до университета дело не дошло: в 1914 году грянула Первая мировая война. Туроверову в ту пору было всего 15, но на фронт ему страстно хотелось, как и многим его сверстникам, грезившим военной романтикой, которой они и не нюхали. Едва дождавшись семнадцати лет, Николай поступает вольноопределяющимся в Атаманский полк, в составе которого уходит на фронт. Атаманский отряд, отряд полковника Чернецова, Степной поход. В ноябре 1919 г. стал начальником пулеметной команды Родного Атаманского полка. За несколько месяцев до исхода награжден Владимиром 4-й степени и получил чин подъесаула. Несколько раз был ранен, но, наверное, слишком многое надо было ему сделать в этой жизни, и судьба хранила его.

На борт одного из последних пароходов он поднялся вместе с женой, красавицей-казачкой Юлией Александровной Грековой. Они были вместе до 1950 года, когда она ушла из жизни, оставив его и дочь Наталью.

Помню горечь соленого ветра,
Перегруженный крен корабля;
Полосою синего фетра
Уходила в тумане земля;
Но ни криков, ни стонов, ни жалоб,
Ни протянутых к берегу рук, —

Тишина переполненных палуб
Напряглась, как натянутый лук,
Напряглась и такою осталась
Тетива наших душ навсегда.
Черной пропастью мне показалась
За бортом голубая вода.

Далее греческий остров Лемнос, Сербия, где родилась Наталья. Он грузил мешки с мукой, работал батраком и все время, как только была минута, писал стихи. Стихи, которые переписывались, пересказывались, расходились в сотнях списках. Потом- Париж, Сорбонна, снова работа по ночам. Пять книг стихов, Иностранный Легион. Стихи и беспрерывная работа по сохранению казачьей и военной русской славы. Большую часть своей жизни Николай Николаевич Туроверов прожил в столице Франции, но в стихах поразительно точно, без единого лишнего слова, возвращался к родным краям, увидеть которые ему уже так и не было суждено.

И слез невольно сердце просит,
И я рыдать во сне готов,
Когда вновь слышу в спелом просе
Вечерний крик перепелов.

"Голгофа" Белого дела, осмысление новой роли, которую русским изгнанникам суждено было сыграть в страшном двадцатом веке, воспоминания о пережитых днях, разломавших и его собственную жизнь, и судьбы современников - вот основные темы стихов Туроверова. Он мог выразить то, что терзало тысячи его соотечественников, мысли и чувства бывших подданных Российской империи, ставших эмигрантами. Их основным смыслом жизни становились воспоминания.

Что теперь мы можем и что смеем,
Полюбив спокойную страну,
Незаметно, медленно стареем
В европейском ласковом плену.

Популярность Туроверова была необычайна, особенно в военных и казачьих кругах русского зарубежья. Стихи Туроверова появлялись в казачьих газетах и журналах, их переписывали и читали на русских военных и литературных вечерах повсюду, где жили изгнанники из России - Аргентине и Алжире, США и Сербии. И, конечно, Франции - страны, в которой он прожил пятьдесят два года и где нашел вечный покой на знаменитом кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Хаиндрова Лидия Юлиановна (1910 – 1986) - русский поэт, журналист. В замужестве Серебрякова Л. Ю.

Родилась в 1910 году в Одессе, воспитывалась в имении деда в Грузии (с. Лехаиндрово, Кутаисская губерния), шестилетним ребёнком увезена в Харбин к родителям.

Лидия Хаиндрова относится к тем поэтам Русского Зарубежья, чье творчество расцвело в 30-х - 40-х годах в Харбине и Шанхае. Молодая поэтесса издала там три книги своих стихотворений принимала участие в альманахах и коллективных поэтических сборниках, много печаталась в периодических изданиях. Она была ученицей Арсения Несмелова.

Начала печататься в 1928. Участвовала в литературном объединении «Чураевка». По воспоминаниям Ю.В. Крузенштерн-Петерец в статье о «Чураевке»: «стихи были слабые, наивные, но именно наивностью они и подкупали. Воспитанная на романах Чарской, Лида навсегда оставалась девочкой из Джаваховского гнезда».

Смятенная душа не знает слез,
Пощады нет тому, кто раз смирился.
Но эта ночь полна таких угроз,
Что ангел вздрогнул и ко мне явился.
Благословляя огненным крестом,
Вошел в мой всеми позабытый дом.

По собственному признанию, больше всего её волновали темы о Родине, о старости, о смерти, о любви.

Россия, твой ветер привольный
Призывно и мощно поет,
И радостно сердцу, и больно,
И просится сердце в полет.
Но поздно! я слишком устала…
Душа каменеет моя.

О гребень девятого вала
Моя разобьется ладья.
И я не дойду — не узнаю
Ни ласки, ни власти твоей
И вздохом тревожным растаю
Средь чуждых китайских полей.

С 1940 в Дайрене - корреспондент журнала «Рубеж». Некоторые корреспонденции подписаны псевдонимом Олег Южанин. В 1943 переехала в Шанхай. В Китае издала четыре сборника стихотворений: «Ступени» (1939), «Крылья» (1941), «На распутье» (1943) и «Раздумья» Уехала в СССР в 1947. Вначале жила в Казани, работала в газете «Красная Татария», затем переехала в Краснодар, преподавала иностранный язык в школе. В Краснодаре вышел её сборник «Даты, даты...».

О её жизненном пути рассказано в романе «Отчий дом» (М.: Советский писатель, 1985), написанном её братом Леваном Хаиндравой. В 70-е активно работала в литературном объединении Краснодара. Умерла 19 июня 1986 года в Краснодаре.

Не закричу и не заплачу,
Но покорюсь судьбе во всем:
Благословляю неудачу,
Отнявшую мой отчий дом,

Благословляю неудачу —
Уйду в небытия туман,
Чтоб подсмотреть, как ангел плачет,
Забыв свой херувимский сан.

Цетлин Михаил Осипович (28 июня (10 июля) 1882, Москва — 10 ноября 1945, Нью-Йорк) — русский поэт, беллетрист, редактор, меценат; известен под псевдонимом Амари .

Родился в семье богатого коммерсанта еврейского происхождения. Участвовал в революции 1905—1907; был членом партии эсеров. В 1907 привлекался к дознанию как член редакционной комиссии книгоиздательства «Молодая Россия». Скрываясь от полиции, бежал за границу. Жил во Франции и Швейцарии. В 1907 году, почти сразу после эмиграции, принял решение посвятить себя литературной деятельности и полностью отошел от политики.

В 1915 году, находясь в эмиграции, М. О. Цетлин организовал в Москве издательство «Зёрна», где выходили книги М. Волошина и Ильи Эренбурга, а к художественному оформлению привлекались Л.Бакст и И. Лебедев. После Февральской революции вернулся в Россию, однако в следующем году был вынужден перебраться в Одессу, спасаясь от преследований большевиков. В 1917 году уехал в Италию, и оттуда перебрался во Францию. Стал основателем и первым редактором литературного журнала "Окно". Был редактором поэзии в журнале "Современные записки" (Париж, 1920-1940). Литературно-музыкальные вечера в его доме в Париже привлекали весь цвет русской эмиграции - здесь бывали М. Алданов , И. Бунин, С. Дягилев, И. Стравинский, С. Прокофьев, М. Волошин, Д. Мережковский, А. Толстой, В. Ходасевич, М. Цветаева, И. Эренбург А. Керенский и другие писатели, музыканты, художники и политические деятели. Он также поддерживал материально многих бедствовавших русских эмигрантов.

В ноябре 1940 года Цетлин покинул оккупированную Францию и перебрался в Лиссабон , а оттуда в США. Был основателем и первым редактором «Нового журнала». В последние годы жизни Цетлин работал над книгой о русских поэтах-символистах: после смерти в его бумагах обнаружены отрывки и наброски глав о Брюсове, Бальмонте, Блоке, Белом, Волошине, Сологубе.

Его вдова Мария передала его коллекцию книг Еврейской национальной и университетской библиотеке в Иерусалиме . На основе его коллекции картин в Рамат-Гане (Израиль) был создан Музей русского искусства имени Марии и Михаила Цетлиных.

Поэт не принадлежит к разряду ведущих имен в русской поэзии ХХ века. Сам он, определяя меру отпущенного ему поэтического дарования, как «малый дар»:

Благословляю малый дар,
Скупой огонь, возжженный Богом.
Его питает сердца жар,
Но не разжечь в большой пожар
Его ни бурям, ни тревогам.

Несмотря, однако, на эту самоквалификацию, личность и творчество поэта Амари, под псевдонимом которого печатал свои стихи М.О. Цетлин, бесспорно, принадлежит к историческим и художественным феноменам, заслуживающим пристального внимания потомков .

Что я унесу в своем сердце и с чем я уйду?
На что оглянусь на мгновенье в последнем бреду?
Насытившись всей красотою земною уйду,
Нетленной, священной ее красотою – уйду.

Шкапская Мария Михайловна (1891 -1952) – русская поэтесса и журналистка.

Петербурженка в четвертом поколении, она выросла в условиях, которые ужаснули бы даже бедствующих персонажей Достоевского. Семья мелкого чиновника Михаила Петровича Андреевского не только жила рядом со свалкой городского мусора, но и кормилась с нее. Дети – их было пятеро – тащили со свалки тряпки для продажи старьевщикам и щепки для обогрева. Старшей, Марии, было 11 лет, когда к параличу матери добавилось сумасшествие отца, и девочке пришлось тащить на себе семью из семи человек. В автобиографии Шкапская рассказала об этой своей страде: «Ходила по стиркам, мыла полы, писала на почте прошения и письма, выступала статисткой по рублю за выход в украинской труппе… Кончить гимназию удалось почти чудом, вырывая зубами плату за полугодие».

В 1910 году вышла замуж за сокурсника Глеба Орестовича Шкапского. После Ленского расстрела вышла на демонстрацию к Казанскому собору, была арестована, две недели просидела в тюрьме. Через год снова была арестована, после двух месяцем тюрьмы была приговорена к высылке в Олонецкую губернию, однако вместо этого, по ходатайству московского филантропа Н. А. Шахова, ей вместе с мужем разрешено была выехать в Европу. Закончила литературный факультет в Тулузе, затем прослушала годичный курс китайского языка в Париже. На Западе познакомилась с известными русскими литераторами. В 1916 году вернулась в Россию.

Шкапская рано начала писать стихи и печататься. С самого начала ее стихи были хороши, что редко случается. Её поэтика не могла избежать влияния старших современников. То и дело улавливаются интонации Сологуба, Вячеслава Иванова, Кузмина, Белого, Блока, Гумилева, Ахматовой... Ощущается родство ее поэзии и со стихами Ильи Эренбурга, сверстника и приятеля Марии Михайловны. Угадывается воздействие чтения Ницше и новой французской поэзии... Однако при всем том отчетлива и собственная твердая и неповторимая интонация. "На кресте распятая Мадонна", она пришла в поэзию с глубоко выношенной библейской и евангельской темой, со своей болью и музыкой.

Склоняюсь к книге. Вечер низок.
Чуть пахнет старое клише.
И странно делается близок
Моей раздвоенной душе

И тот, кто счел свой каждый терний,
Поверив, что Господь воздаст,
И тот, кто в тихий час вечерний
Читал Экклезиаст.

Шкапская разрабатывала преимущественно тему «женской Голгофы» — страстного пути любовницы, жены, матери.

О, эта женская Голгофа! -
всю силу крепкую опять в дитя отдай,
носи в себе, собой его питай -
ни отдыха тебе, ни вздоха.

Пока, иссохшая, не свалишься в дороге -
хотящие прийти грызут тебя внутри.
Земные правила просты и строги:
рожай, потом умри.

Её поэзии присуще сочетание натурализма с психологизмом. Она явилась как Мадонна, распятая на Кресте. Пришла с евангельско-библейской темой материнства, зачатия, плотской любви, заново зазвучавшей с такой же силой только в поэзии нашей современницы. Марина Цветаева плоть терпела, Мария Шкапская - ее обоживала, видя предназначение женщины не в служении Отчизне, а в служении жизни. Героиня её стихов предстаёт как хранительница древнего знания:

...И какие древние тайны
В крови бессменной моей —
От первых дней мирозданья
Хранятся до наших дней.

Характерной для Шкапской является форма стихов, записанных как проза, без специфической стиховой графики, записаны как бы прозой, текут сплошняком. Почему так записывала свои произведения Шкапская, достаточно очевидно: это - подражание священным текстам, прежде всего - стихам Писания.

Поэта Марию Шкапскую приветствовали такие противоположные писатели, как Максим Горький и о. Павел Флоренский, не знавший, кому из трех крупнейших женщин-поэтов нашего века отдать предпочтение Марине Цветаевой, Анне Ахматовой или Марии Шкапской. По силе и эмоциональной насыщенности при предельной краткости, Флоренский ставил, пожалуй, на первое место Шкапскую... А Горький писал Шкапской в январе 1923 года, прочитав первую книжку ее стихов «Вы, повторяю, на новом и очень широком пути. До вас женщина еще не говорила так громко и верно о своей значительности». Однако в середине 1920-х гг. в советской литературной критике творчество Шкапской подверглось резким нападкам: в ряде рецензий говорилось о «пагубности» мировоззрения поэтессы, «насквозь физиологичном и иррациональном», которое «заводит в тупик», а сама Шкапская была названа «эпигоном упадничества». Шкапская прожила тяжелую жизнь, но не была репрессирована, ее просто все больше забывали. В результате со второй половины 1920-х гг. Шкапская отошла от поэзии и в дальнейшем выступала лишь с очерками о жизни рабочих и крестьян, написанными шаблонным языком раннесоветской публицистики. Ушла уже внутренне убитая и выпотрошенная, уставшая от жизни и боли, понимая, что в новой жизни ее поэзии места нет. Здесь могут выжить только фальшивые чувства. Но личная трагедия стала лишь поводом и спусковым крючком, убившим поэта. Скоропостижно скончалась от инфаркта 7 сентября 1952 года на выставке собак в Сокольниках. Похоронена на Введенском кладбище.

Имя Шкапской вышло из небытия усилиями, с одной стороны, любителей русской словесности, с другой - представителей феминистского движения. После пятидесятилетнего забвения в 1979 году в Лондоне появился малотиражный сборник, выпущенный Филипповым и Жиглевич.

В России имя поэтессы из шестидесятилетнего забвения вытащил Евгений Евтушенко, опубликовав ее стихи в Антологии. Потом был сборник стихов тиражом в 150 экземпляров, появившийся в 1996 году благодаря дочери (узнавшей только после смерти матери, что она в начале двадцатых была известным поэтом) и известному филологу Михаилу Гаспарову.

В 2000 году был издан еще один сборник Марии Шкапской. Вот, пожалуй, и все на сегодняшний день.

Янковская Виктория Юрьевна ( 1909 – 1996) - поэтесса Русского Зарубежья, прозаик, переводчица.

Виктория родилась 19 февраля 1909 года во Владивостоке. Она получала хорошее образование в семье, училась в Японии, с детства вошла в мир “девственно – яркой природы”, который окружал ее в годы юности. Ее дед Михаил Иванович Янковский основал в конце ХIХ века в бухте Сидеми хозяйство, где занимались разведением оленей, лошадей, земледелием, выращиванием женьшеня. В 1922 году при приближении войск Народно – Революционной армии Янковские на катере ушли из своего имения. Место нового жительства - Корея. Здесь ее отец Юрий Михайлович построил два имения “Новина” и “Лукоморье”, которые стали не только местом отдыха русских эмигрантов, но и центром культурной жизни. 18 лет, проведенные здесь, пробудили у Виктории страсть к сочинительству, поэзии, а вылазки в тайгу, охота на зверей закалили характер, дали массу впечатлений для литературного творчества. Позже, переехав в Китай, она входит в литературное объединение “Чураевка”, сотрудничает в харбинских и шанхайских журналах. В “Рубеже”, “Прожекторе”, “Понедельнике” публикуются стихи, рассказы, которые она написала в “Новине”. Дебют оказался удачным, за рассказ “Без Бога, без закона и без обычая” получила от газеты “Слово” первую премию.

События на Дальнем Востоке, в мире: оккупация японскими войсками Маньчжурии, Вторая мировая война, даже освобождение Китая советскими войсками от японцев, естественным образом, отразились на жизни русской эмиграции. Виктория занималась литературным творчеством, в 1945 году поселилась в Манчжурии на “Тигровом хуторе”, принадлежавшем брату Валерию (его арестовали в 1946 году и осудили военным трибуналом на 10 лет).

После установления в Китае коммунистического режима начался отток русских: одни возвращались на родину, другие уезжали в иные страны. Виктория Юрьевна по вызову старшей сестры выехала в Чили вместе с мужем П. Чистяковым и сыном Орром. А через некоторое время семья перебралась в США. Здесь Янковская установила обширные связи с русскоязычной литературной средой. В 1978 году в Нью – Йорке вышел сборник ее стихов и рассказов “По странам рассеяния”.

Перемены в политической жизни нашей страны вернули из забвения имя Янковских. В 1987 году в Сан – Франциско, где жила Виктория Юрьевна, произошла встреча сестер с братом Валерием. А через четыре года Янковские приехали во Владивосток на открытие в Сидеми памятника своему знаменитому деду. Виктория Юрьевна скончалась 6 апреля 1996 года. Она оставила поэтическое завещание:

...Я не хочу заброшенной могилы –
Мне тесен ряд давно забытых могикан.
Хочу мечтать, что прах взлетит в тумане
И распылится, поднимаясь к облакам…
Пускай волна на Тихом океане
Подхватит и умчит к любимым берегам.

И было еще одно пожелание Виктории Янковской – передать часть книг, которые она собрала за долгие годы и которые дарили ее коллеги по перу - на родину, “к любимым берегам”. Ее сын Орр Чистяков, выполнил волю матери: передал в дар Приморской государственной библиотеке имени А. М. Горького книги из собрания Янковской.

Забыты имена, но остаются строки, которые звучат наперекор векам.
Г.Дмитриев

ЗАБЫТЫЕ ПОЭТЫ

Я читаю забытых поэтов.
Почему же забыты они?
Разве краски закатов, рассветов
Ярче пишутся в новые дни?

Разве строки составлены лучше
И пронзительней их череда?
Разве терпкость нежданных созвучий
Неизвестна была им тогда?..
Семён Липкин

В Город Забытых Поэтов
осень пришла босая
и принесла с собою
пепел отцветших слов.
Мария Покровская

Незабытые песни забытых поэтов.
Самоцветные камни различных пород.
Песни сотен и тысяч Кольцовых и Фетов…
Величайший поэт и редактор – народ.
И.Н.Розанов

Поэты, вам всегда особый счет.
Не знаю, что без вас бы с миром сталось.
Пусть на пути вам всякое встречалось,—
Вы шли вперед и думали вперед.

Вам все не спится, как ни постели.
При чем тут слава, продувная бестия,
Когда Россия слушает стихи.
Как самые последние известия.
Леонид Хаустов

Посвящается забытым поэтам: Л.Губанову, П.Васильеву, Б.Корнилову, П.Когану, Я. Смелякову и другим:

Безумно жаль исчезнувшей звезды,
Не воссиявшего ночной звездой таланта.
Как этот путь проторен и накатан.
И лишь круги на зеркале воды.

Уходят гении в небытие.
Уходят, оставляя гул хорала.
Как нам его порой недоставало.
Как оскудело наше житие.

Но путь звезды во мгле неумолим.
Горит в ночи безумная парабола.
И научиться жизнь ценить давно пора бы нам.
О, как не вечен, этот смертный нимб.

И лишь слова, ушедшие в зенит,
Рассыпаны жемчужинами страсти.
И сосчитать их уж не в нашей власти.
И каждое над вечностью звенит.
Иосиф Вульфович, 30 августа 2012

Поэты забытые! Снегом покрыты
Могилы, куда вас свела неудача.
Как ваши могилы, и книги забыты —
Все те, что писали вы, гневаясь, плача.
Вы радостно с вешним цветеньем встречались,
Любили вы прелесть зимы и до боли

Неправдою, гнетом, нуждой возмущались.
Лохмотьями нищих, цепями неволи.
Ни разу людей не лишали вы хлеба,
Вовек не свершали убийств и насилий,
Вам нравилось лунное, звездное небо,—
А большего вы для себя не просили!
Кайсын Кулиев

Нас пересказывают как притчу,
Как мифы из уст в уста,
Перевирая, преувеличивая.
Порядок, слова, места
Затираются ластиком до дыр
На их место поставят цифры.
Какая разница КТО погибал от хандры,

Главное - литры слез, килограммы рифмы.
Ручкой, которая заедает,
Нас переписывают и стирают.
Песнями перепевают громкими.
Забывают...
Нас забывают, не зная толком.
Бирич Валерия

Вернулись в Россию - стихами
поэты далеких тех лет,
И будут всегда уже с нами -
свидетели горя и бед...

Источник: УНИЦ