Я читаю забытых поэтов.
Почему же забыты они?
С.Липкин
Я к вам травою прорасту,
Попробую к вам дотянуться,
Как почка тянется к листу
Вся в ожидании проснуться.
Г. Ф. Шпаликов
За века бытия русской литературы многие имена, бывшие украшением её, потускнели и забылись. Сегодня, когда "благодаря" новой образовательной политике улетучиваются из памяти растущих поколений имена классиков, то нельзя удивляться, что редко кто вспомнит имена Веневитинова, Апухтина и Фёдора Глинки, стихотворения саркастически-мудрого Вяземского, солнечного Языкова, поэзию которого так ценил Н.В. Гоголь, созерцательного, вдумчивого Хомякова, первую русскую поэтессу Каролину Павлову...
А в веке ХХ из живого тела русской литературы вырвали целый огромный кусок, обескровив её, искалечив беспощадно. Мы и сегодня почти не знаем десятков имён замечательных русских поэтов и писателей, лихолетьем вынесенных за пределы Родины, но всю жизнь хранивших её в сердцах неугасимой лампадой. Арсений Несмелов и Леонид Ещин, Иван Савин и Николай Кудашов, Дмитрий Булыгин и Фёдор Касаткин-Ростовский, Нина Снесарёва-Казакова и Марианна Колосова... Бесчисленное множество имён, достойных быть выведенными золотыми буквами на скрижалях русской литературы, России. Как чудовищно и несправедливо быстро люди, даже очень талантливые и выдающиеся, теряются в бурной реке нашей суетной жизни.
Попробуем вспомнить забытые имена, отыскать и собрать по крупицам детали их биографий.
Алексеева Лидия Алексеевна (урождённая Девель, в замуж. Иваанникова; 22 марта 1909, Двинск — 27 октября 1989, Нью-Йорк) — русская поэтесса, переводчица.
В истории русской поэзии она осталась как мастер тонкой лирической миниатюры, в которой в образах пейзажа и в созерцательной манере выражены элегические переживания «вневременного характера». В оправдание традиционности своей поэзии, она повторяла слова Сомерсета Моэма, что ее темы «слишком значительны, чтобы быть новыми».
Детство Алексеевой прошло в Севастополе, с которым связаны большая часть ранних воспоминаний, отразившихся в ее творчестве. Отец, потомок выходцев из Эльзаса, был армейским полковником. Мать (девичья фамилия – Горенко) была родственницей Ахматовой. В конце 1920 г. Алексеева вместе с родителями и сестрой навсегда покинула Россию. Полтора года семья Девель жила в Константинополе и в середине 1922 г. переехала в Болгарию, а оттуда в том же году в Белград. В Югославии Алексеева окончила русскую гимназию и затем отделение славянской филологии Белградского университета. В течение десяти лет и до времени отъезда из Югославии в 1944 г. Алексеева преподавала в белградской русской гимназии сербский язык и литературу. Стихи писала с детства. Печататься начала в 1930-х гг. в журналах, издававшихся в Югославии. В 1934 г. ее стихи за подписью «Девель» появились на страницах варшавского «Меча» и таллинской «Нови». В 1935 г. ее стихи печатаются в сборнике русских белградских поэтов «Литературная среда». В 1937 г. Алексеева вышла замуж за писателя Михаила Иванникова, работавшего киномехаником. При подходе советских войск к Югославии в 1944 г. уехала в Австрию. Жизнь в беженском лагере впоследствии была описана ею в рассказах «Как мы были артистами», «Золотые туфельки» и «Мой осколок».
В 1949 г. она развелась с Иванниковым и переехала с матерью и отчимом в Нью-Йорк, где и прожила, не считая своих летних поездок на Балканы и в Германию, тридцать лет. Поселившись в Нью-Йорке, она сначала работала на перчаточной фабрике, затем – 18 лет в Славянском отделе Нью-йоркской публичной библиотеки. 1949 г. был в ее жизни памятным и в том отношении, что она вновь начала печататься в эмигрантских журналах – сначала в «Возрождении» и в «Гранях», а позднее в «Новом Журнале», «Литературном современнике», «Мостах», «Современнике» и других. В 1954 г. вышел ее первый поэтический сборник «Лесное солнце». За ним последовали книги «В пути», «Прозрачный след», «Время разлук» и «Стихи», в который вошли как новые, так и стихотворения из четырех ранее опубликованных сборников.
Ни к чьему не примыкая стану
И ничьей не покорясь звезде,
Я уже нигде своей не стану,
Дома не найду уже нигде.
|
Сквозь земные горькие обиды
Чужестранкой призрачной бреду,
Как печальный житель Атлантиды,
Уцелевший на свою беду.
|
Свою главную тему («грустная благодарность Земле») Алексеева настойчиво варьировала на протяжении последних тридцати пяти лет жизни (впрочем, в последние годы писала она редко и мало). Все это время она оставалась мастером тонкой пейзажной миниатюры, в которой лирическое «я» выражено через остро подмеченную подробность ландшафта. Для ее лирического «я» характерно неизменное чувство меры, слабый темперамент и всегда ровная и сдержанная интонация. Лирический герой Алексеевой – это образ одинокой женщины, довольствующейся очень малым, «побежденной», утратившей надежды, с болью вспоминающей прошлое, часто думающей о смерти, живущей в огромном чужом городе и чувствующей себя дома только среди растений и животных – «в мире малых тварей», говоря словами ее ближайшей подруги поэтессы Ольги Анстей.
Умерла Лидия Алексеева 27 октября 1989 г. в Нью-Йорке.
Прощаясь мирно с радостью земной,
Я оставляю всю ее в наследство:
И солнцем позолоченное детство,
И молодость с лирической луной.
И зрелости свободной тишину,
И бледную прохладу увяданья,
И с тихой музой редкие свиданья —
Все в малой горсти бережно сомкну
И брошу в мир, как на последний суд,
В бутылке запечатанное слово —
И может быть, у берега родного
Она пристанет, и ее найдут.
Андерсен Ларисса Николаевна (25 февраля 1911 г. в Хабаровск-25 марта 2012г.) —поэтесса и танцовщица восточной ветви русского зарубежья.
Вокруг нее всегда царила атмосфера восхищения и влюбленности. Белая Яблонька, Джиоконда, Сольвейг, Горний Ангел, Печальный Цветок – вот лишь неполный список имен, которыми величали Лариссу современники: Алексей Ачаир, Георгий Гранин, Валерий Перелешин, Николай Петерец, Александр Вертинский – который её стихи называл «Божьею Милостью талантом».
Ларисса Андерсен, дочь шведа, родилась в Хабаровске, в семье полковника русской армии Николая Михайловича Андерсена (израненного ветерана Первой Мировой, офицера штаба Колчака, преподавателя кадетского корпуса) и польской панны русского подданства.
В 1920 году семейство Андерсен прибыло во Владивосток, а в 1922 году переправилось в Харбин вместе с эскадрой контр-адмирала Г.К.Старка. В Харбине, ещё учась в гимназии Оксаковской, Ларисса Андерсен присоединилась к литературному кружку, созданному Алексеем Ачаиром при гимназии ХСМЛ (Христианского союза молодых людей) и впоследствии получившему название «Молодая Чураевка». На заседаниях кружка, вскоре превратившегося в настоящую поэтическую студию, были впервые прочитаны её стихи, которые нашли живой отклик у слушателей, а затем и читателей харбинской и шанхайской прессы. И хотя поэзия, словесное творчество, не стали профессией Лариссы, поэтическая школа «Чураевки» оказала существенное влияние на всю её последующую деятельность, а многие «чураевцы» стали настоящими друзьями. И личная расположенность, и обстоятельства склоняли её к тому, чтобы всерьез освоить танцевальное искусство. «Ларисса разрывалась между поэзией и танцами, — писала Ю.В.Крузенштерн-Петерец. — Танцы победили… выручили грация и прирожденный талант. В течение 15 с лишним лет она была звездой дальневосточной эстрады, танцевала в оперетте, иногда в больших балетных постановках. … На сцене она была великолепна. Каждый номер у нее был отделан до малейшего жеста, до последней детали в костюме, тонко, умно, со вкусом и с чувством меры».
Тяжелая ситуация в Харбине заставила её переехать в Шанхай. Долгое время Ларисса Андерсен оставалась музой для многих поэтов Русского Китая, прекрасной танцовщицей, ставившей сольные номера, участвовавшей в оперных постановках и даже игравшей роли в оперетте.
Однако стихи оставались важной частью жизни Лариссы: она по-прежнему участвовала в поэтической жизни Русского Китая, в 1940 году по настоянию Александра Вертинского, большого поклонника ее таланта и красоты, она подготовила и издала сборник «По земным лугам».
Я думала, Россия — это книжки.
Все то, что мы учили наизусть.
А также борщ, блины, пирог, коврижки
И тихих песен ласковая грусть.
И купола. И темные иконы.
И светлой Пасхи колокольный звон.
|
И эти потускневшие погоны,
Что мой отец припрятал у икон.
Все дальше в быль, в туман со стариками.
Под стук часов и траурных колес.
Россия — вздох.
Россия — в горле камень.
Россия — горечь безутешных слез.
|
В 1956 году Ларисса Андерсен вышла замуж за француза Мориса Шеза, служившего в судоходной компании, и покинула Шанхай. Это была уже третья ее эмиграция. На три года супружеская чета обосновалась в Мадрасе, затем некоторое время пожила в Марселе, Сайгоне, на острове Таити и в 1970-м осела во Франции. За это время Ларисса Андерсен успела подружиться с Ириной Одоевцевой, редактором «Русской мысли» Зинаидой Шаховской, побывать в гостях у писателя Бориса Зайцева. На острове Таити она познакомилась с совершавшим большое экзотическое турне Евгением Евтушенко, который потом включил ее стихи в составленную им антологию отечественной поэзии ХХ столетия «Строфы века».
Последние годы жизни провела во Франции в маленьком городке Иссенжо. Скончалась 29 марта 2012 г.
Я березку вдруг захотела
Посадить у окна в саду,
Ведь фантазиям нет предела,
Только силам есть на беду!
Есть березка. Но я сломалась!
Вижу: где-то просчет в пути,
|
Мне осталась такая малость,
А березке еще расти.
Ну кому и что она скажет
Русским сказом, если не мне?
Ведь берез на кладбище даже
Не сажают в этой стране!
|
В 2007 году в издательстве «Русский путь» вышел наиболее полный сборник её стихов «Одна на мосту», включающий воспоминания, переписку и статьи разных лет. Благодаря этому сборнику имя Лариссы Андерсен вновь вернулось в Россию.
Андреев Вадим Леонидович (7.1.1903), Москва — 20.5.1976, Женева) — поэт, прозаик.
Андреев родился в семье писателя, настолько популярного в начале века, что даже в первом паспорте, полученном Вадимом Леонидовичем в Финляндии, в графе «профессия» значилось «сын писателя Леонида Андреева». Семья Андреева жила на Карельском перешейке, который при отделении Финляндии в 1918 отпал от России, так что Андреев невольно оказался за границей и, никуда не выезжая, стал эмигрантом. После смерти отца в 1919 Андреев решил во что бы то ни стало уйти из дома и, окончив в 1920 гельсингфорсскую гимназию, записался добровольцем в русскую армию, отправлявшуюся вокруг Европы в Крым на помощь генералу Врангелю. Так и не добравшись до Крыма, он после долгих скитаний и поражения белой армии оказался среди эмигрантов в Константинополе, затем некоторое время жил в Болгарии, а в апреле 1922 переехал в Берлин.
Первые стихи Андреев, еще будучи гимназистом, печатал в русской газете в Гельсингфорсе; оказавшись в Германии, поэзией занялся всерьез и стал публиковать свои произведения в берлинской газете «Дни». В Берлине он познакомился со многими известными русскими писателями, которые отнеслись к его поэтической работе доброжелательно. Близкие отношения сложились у Андреева с такими мастерами языка, как Андрей Белый, Алексей Ремизов и многими другими. По инициативе Андреева в Берлине была создана литературная группа «4+1» (Г.Венус, А.Присманова, С.Либерман, Б.Сосинский, Андреев), выпустившая в конце 1923 стихотворный сборник «Мост на ветру». Это была первая большая публикация Андреев, вскоре вышел его первый авторский сборник «Свинцовый час». "Недуг бытия" — вторая книга стихов Андреева, несмотря на все недостатки, показывает и рост молодого поэта, и большую любовь его к слову. В 1925 Андреев в Париже впервые встретился с М.Цветаевой. Особо тесно их общение происходило во второй половине 1930-х, когда Цветаева готовилась к отъезду на родину и часто обращалась к Андрееву за советами и помощью. В 1930-х Вадим Леонидович не только писал отдельные стихи, но и публиковал большие стихотворные циклы: «Иней в лесу» и поэмы: «Февраль», «Кронштадт», «Сальери». Отдельным изданием в Париже вышла поэма «Восстание звезд». Во Франции он женится на Ольге Черновой-Федоровой, приемной дочери председателя Учредительного собрания России Виктора Чернова. У Андреевых рождаются дочь и сын. Но, несмотря ни на довольно насыщенную творческую жизнь, ни на бегущие годы, Андреева не покидает желание вернуться на родину.
Перед самой войной Андреев обратился к прозе. Во время Второй мировой войны Андреев жил в деревне в оккупированной Франции, занимался сельским хозяйством, а к концу войны вступил в ряды Сопротивления и участвовал в боях. После войны Андреев сотрудничал в выходившей в Париже газете «Советский патриот», участвовал в издании «Русского сборника». С 1949 года Андреев с семьей живет в США, где он работает в Европейском Отделе ООН, а с 1959 переезжает в Швейцарию и трудится в издательском отделе ЮНЕСКО. Он неоднократно посещает СССР в шестидесятые и семидесятые годы. Именно в эти визиты Андрееву, не без риска для себя, удается вывезти из страны множество самиздатских рукописей и документов, в числе которых - полученную в 1967 году от А.Солженицына микропленку с текстом романа "В круге первом" (рукопись же "Архипелага ГУЛАГ" была тайно вывезена год спустя его сыном, А.Андреевым), а так же автографы и тетради своего брата Даниила Андреева, написанные во Владимирской тюрьме.
В Америке и Швейцарии Андреев провел последние десятилетия жизни. Именно на этот период пришелся расцвет его поэтического творчества.
Был вырезан глубокий шрам
На темном серебре коры древесной:
Твоей начальной буквы круг чудесный
Отчетливый наперекор годам.
По рытвинам коры остроконечной
Бежит большеголовый муравей
Не зная в торопливости своей
О том, что круг был создан бесконечным.
Несостоявшееся возвращение на родину спасло ему не только жизнь, но спасло его как поэта: в последние два десятилетия жизни он написал многое из лучших своих стихов. Посмертно были опубликованы два поэтических сборника Андреева: "На рубеже. 1925 - 1976" (Париж, 1977) и двухтомник "Андреев Вадим. Стихотворения и поэмы" (Berkeley Slavic Specialties, 1995). В России поэтическое наследие Андреева до сих пор представлено лишь в считанных скромных журнальных публикациях и подборке в антологии поэзии русского Зарубежья.
Скончался Вадим Андреев в Женеве, откуда его прах был перенесен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.
Андреев Даниил Леонидович (1906-1959) – великий русский духовидец, мыслитель, писатель и поэт.
Второй сын известного русского писателя Леонида Николаевича Андреева и внучатой племянницы Тараса Шевченко Александры Михайловны Андреевой (урожд. Велигорской).
С юности Даниил Андреев открывает в себе дар видеть и слышать то, что лежит за гранью физики: иные миры, их ландшафты, их обитателей, их связь с жизнью и судьбой мира нашего. С годами этот дар только углубляется и впоследствии будет назван Андреевым способностью к метаисторическому и трансфизическому познанию.
Писать стихи и прозу Даниил начинает с детства, а в молодые годы проявляет себя уже как очень талантливый и оригинальный поэт.
За днями дни... Дела, заботы, скука
Да книжной мудрости отбитые куски.
Дни падают, как дробь, их мертвенного стука
Не заглушит напев тоски.
Вся жизнь - как изморозь. Лишь на устах осанна.
Не отступаю вспять, не настигаю вскачь.
То на таких, как я, презренье Иоанна -
Не холоден и не горяч!
В 30 лет Даниил знакомится с Аллой, своей будущей женой и музой. К 35-ти годам Андреев является автором многих стихотворных циклов и поэм, а также создаёт основной массив романа «Странники ночи», работу над которым прерывает Великая отечественная война.
В 36 лет Даниил Андреев уходит на фронт, но по состоянию здоровья становится нестроевым рядовым. В составе своей дивизии участвует в страшном переходе по Ладожскому озеру в блокадный Ленинград. Служит в похоронной бригаде, читая над убитыми заупокойные молитвы. Работает санитаром в медсанбате.
Вернувшись с войны домой, в Москву, Даниил продолжает работу над романом и стихами. Будучи сыном известного писателя-эмигранта Леонида Андреева, печататься возможности не имеет. На жизнь зарабатывает скромной работой художника-шрифтовика, а всё свободное время отдаёт творчеству. Свои стихи и главы из романа читает небольшому кругу друзей и близких.
Милый друг мой, не жалей о старом,
Ведь в тысячелетней глубине
Зрело то, что грозовым пожаром
В эти дни проходит по стране.
|
Вечно то лишь, что нерукотворно.
Смерть - права, ликуя и губя:
Смерть есть долг несовершенной формы,
Не сумевшей выковать себя.
|
В 1947 году Даниила Андреева и многих его родных и знакомых арестовывают органы госбезопасности. Их обвиняют по нескольким пунктам 58-й статьи: антисоветская агитация, создание террористической группы, подготовка к покушению на Сталина. Всё обвинение выстраивается на основе художественного романа «Странники ночи», о персонажах которого следователи спрашивают, как о реальных людях. Странники в романе – это небольшая группа русских интеллигентов, пытающихся духовно противостоять страшной ночи, простёршейся над Россией 30-х и 40-х годов.
По сфабрикованному делу Даниил Андреев получает 25 лет тюремного заключения, – смертную казнь тогда ненадолго отменили. Его отправляют во Владимирскую тюрьму. Алла Андреева и ещё несколько человек получают по 25 лет лагерей строгого режима. Остальным дают по 10 лет. Отобранные при аресте рукописи, письма и дневники уничтожаются. Роман «Странники ночи» невозвратно погибает. Сегодня, к великому сожалению, у нас имеются только несколько черновых обрывков этого романа и краткий пересказ от Аллы Андреевой.
Именно в тюрьме Даниил Андреев создаёт основные свои произведения. Пишет насыщенный духовным и визионерским опытом трактат «Роза Мира», поэтический сборник «Русские боги», драматическую поэму «Железная Мистерия». Восстанавливает многие ранние стихи. Пишет на клочках бумаги, которые иногда отбираются при "шмонах", и ему приходится начинать всё сначала.
После смерти Сталина хрущёвская комиссия снижает сроки заключения до 10 лет. В 1957 году, отбыв срок от звонка до звонка, Даниил Леонидович выходит на свободу, где его встречает Алла Александровна, освободившаяся чуть раньше. Выходит Андреев тяжело больным от последствий перенесённого в тюрьме инфаркта.
Ему остаётся прожить около двух лет, за которые он успевает привести в порядок свои тюремные рукописи. Сейчас кажется невероятным, как этот человек, прошедший репрессии, войну, тюрьму, столько переживший и смертельно больной, смог оставить после себя несколько томов поразительных сочинений. Три его основных произведения: "Роза Мира", "Русские боги", "Железная мистерия". Они все - об одном и том же: о структуре мироздания и о пронизывающей эту структуру борьбе Добра и Зла.
Творчество Даниил Андреева – это прежде всего «Роза Мира», рассказывающая нам о Боге и дьяволе, о добре и зле, о многослойной вселенной и разноматериальной структуре человека, о жизни после смерти, о небесных городах и странах, о смысле ключевых событий истории и культуры, о возможном Золотом веке человечества, названным духовидцем Розой Мира.
Творчество Даниила Андреева – это также множество стихотворений и поэм, выражающих художественными средствами те же образы, идеи и идеалы, которые были так мощно и документально обозначены на страницах «Розы Мира».
Умер Даниил Андреев в 1959 году, в возрасте 52-х лет. Умер, не успев дописать многое из намеченного, не успев построить школу для этически одарённых детей, о которой мечтал, не успев увидеть своих читателей и единомышленников. Похоронен на Новодевичьем кладбище, рядом с матерью и бабушкой, на месте, купленном в 1906 году Леонидом Андреевым для себя.
Не омрачай же крепом
Солнечной радости дня,
Плитою, давящим склепом
Не отягчай меня.
В бору, где по листьям прелым
Журчит и плещет ручей,
Пусть чует сквозь землю тело
Игру листвы и лучей.
С привольной пернатой тварью
|
Спой песню и погрусти,
Ромашку, иван-да-марью
Над прахом моим расти.
И в зелени благоуханной
Родимых таёжных мест
Поставь простой, деревянный,
Осьмиконечный крест.
|
Более 30-ти лет после смерти писателя его жена, Алла Андреева продолжала тайно хранить рукописи, справедливо опасаясь того, что они в очередной раз будут отобраны. «Роза Мира» впервые вышла в свет в 1991 году, за несколько месяцев до падения советского режима.
Анстей Ольга (настоящее имя Ольга Николаевна Штейнберг,1912, Киев —1985, Нью-Йорк) — поэт, прозаик, критик, литературовед, переводчик.
Ольга Николаевна Анстей родилась 1 марта 1912 года в Киеве в семье мирового судьи. Ее мать – Ольга Николаевна Орлова была образованной и начитанной женщиной, бывшей бестужевкой. Отец происходил из рода обрусевших немцев. В роду были также русские, украинцы и татары. Последняя линия весьма отразилась на внешности поэтессы: монгольский разрез карих глаз, высокие скулы, смуглый цвет кожи. Еще в раннем возрасте Ольга Николаевна взяла псевдоним Анстей – по имени английского писателя: Thomas Anstey Guthrie (в Америке этот псевдоним стал ее фамилией). Анстей окончила киевский Институт иностранных языков, но считала, что общение с матерью, с ее богатым интеллектуальным и духовным миром, привило ей большую, непреходящую любовь к литературе. Интерес к поэзии зародился очень рано: по словам самой Анстей, она «стала складывать стихи лет с четырех». Самые ранние, вошедшие в первый сборник, относятся к 1930 г. Впрочем, стихи свои она не датировала. Установить даты можно по дарственному экземпляру книги «Дверь в стене», в котором даты под стихотворениями проставлены рукой автора. Живя в СССР, она не печаталась. Однако ее стихи знали.
В 1937 г. Анстей вышла замуж за поэта Ивана Елагина (Матвеева).
В 1943 г., во время немецкой оккупации, вместе с ним уехала из СССР. Некоторое время жила в Праге, затем в Берлине, с 1946 г. – в Мюнхене. Жизнь в мюнхенских казармах и в лагере Ди-Пи Шлейсгейм нашла отражение в ее стихах и прозе.
В Мюнхене она познакомилась с русскими литераторами, находившимися там в качестве перемещенных лиц. Начиная с 1946 г. публиковала свои стихи, рассказы, статьи, рецензии в эмигрантских журналах, издававшихся в Европе («Грани», «Отдых», «Обозрение», «Дело», «Возрождение» и других). В 1947 г. напечаталась в коллективном поэтическом сборнике поэтов-«дипийцев» «Стихи», в котором участвовали также И. Елагин, А. Шишкова, князь Н. Кудашев и другие. В Мюнхене же в 1949 г. вышла ее книга «Дверь в стене», первый поэтический сборник, включающий стихотворения 1930 — 1948 гг. А в августе 48-го она страстно влюбляется в другого, эмигранта первой волны князя Николая Кудашева. Это был поэт-воин, участник Белого движения, автор единственного сборника “Тени”, вышедшего в Америке в 1978 году, за год до смерти автора. Но князь был женат и не оставил семьи ради Ольги Николаевны. А брак Матвеевых распался. В 1950 Анстей развелась с мужем. Сначала, связанные эмиграционными документами, Елагин и Анстей приехали в Нью-Йорк вместе, а затем окончательно разошлись. Анстей стала работать в ООН, секретарем, затем переводчицей с английского и французского языков в Отделе русских письменных переводов.
Летом 1954 Анстей вышла замуж за писателя и литературоведа Бориса Филиппова и вместе с ним переехала в Вашингтон. Но Вашингтон как город не импонировал Анстей, и она вернулась в Нью-Йорк. Брак Анстей с Борисом Филипповым продлился недолго.
Поэтическое наследие Анстей невелико – два сборника, в первом из которых 34 стихотворения, во втором – 66, причем ряд стихотворений перенесен из первой книги. После сборника «На юру» ее стихи продолжали печататься в «Новом Журнале» и в альманахе «Встречи» (Филадельфия), но ее поздние стихи, как и некоторые ранние, в отдельную книгу при ее жизни собраны не были. Столь же немногочисленны и ее статьи, переводы, рецензии, рассказы. Писала она с перерывами и относилась ко всему предназначенному для печати с чувством разборчивой ответственности. На протяжении всего сорокалетнего литературного пути, со времени первой публикации и до смерти, Анстей воспринималась читателями прежде всего как один из видных поэтов Российского зарубежья.
Я примирилась, в сущности, с судьбой,
Я сделалась уступчивой и гибкой.
Перенесла, что не ко мне – к другой
Твое лицо склоняется с улыбкой.
Не мне в твой зимний именинный день
Скобленый стол уставить пирогами,
Не рвать с тобою мокрую сирень
И в желтых листьях не шуршать ногами…
Но вот когда подумаю о том,
Что в немощи твоей, в твоем закате –
|
Со шприцем, книжкой, скатанным бинтом –
Другая сядет у твоей кровати,
Не звякнув ложечкой, придвинет суп,
Поддерживая голову, напоит,
Предсмертные стихи запишет с губ
И гной с предсмертных пролежней обмоет –
И будет, став в ногах, крестясь, смотреть
В помолодевшее лицо – другая…
О Боже, я в мольбе изнемогаю:
Дай не дожить… Дай прежде умереть.
|
Умерла Ольга Николаевна Анстей 30 мая 1985 г. в Нью-Йорке.
Ачаир Алексей (наст. имя и фам. Алексей Алексеевич Грызов; 1896 — 1960) — русский поэт, писатель, участник Белого движения, хорунжий Сибирского казачьего войска, педагог-воспитатель.
Не сломала судьба нас, не выгнула,
Хоть пригнула до самой земли.
И за то, что нас Родина выгнала, –
Мы по свету ее разнесли.
Вряд ли мог тогда предполагать поэт, что это его стихотворение для нескольких поколений русских эмигрантов, разбросанных по миру, станет и своеобразным реквиемом, и эпиграфом их покореженных судеб. Но так и случилось.
Родился в семье полковника Сибирского казачьего войска Алексея Георгиевича Грызлова. Псевдоним Ачаир позднее возьмет по названию казачьей станицы Ачаирской, откуда родом его семья.
В 1914 окончил Омский кадетский корпус. Отказавшись от военной карьеры, поступил на инженерное отделение Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии в Москве, где проучился 3 года. С мая 1918 г. рядовой-доброволец в пулемётной команде партизанского отряда атамана Красильникова. Был контужен на р. Белой при взрыве моста, тяжело переболел тифом. С июня 1919 г. в штабе 1-й Сибирской казачьей дивизии. Участник Сибирского Ледяного похода; на станции Тайга отморозил правую ступню. При отступлении дивизии из-под Красноярска с небольшой группой вынес дивизионное знамя, за что был представлен к Георгиевсому кресту 4 степени. С 1921 г. в Гродековской группе войск в Приморье. В феврале 1922 г. отправлен в отставку по состоянию здоровья.
В 1922 оказался во Владивостоке, редактировал дальневосточную газету «Последние новости».
В 1923 вместе с отцом эмигрировал в Харбин. Служил секретарем образовательного отдела харбинского Христианского союза молодых людей, занимался литературной и педагогической деятельностью. Издал брошюру «Христианский союз молодых людей в Харбине». Как писал Ачаир, Христианский союз был «центром культуры христианского, рыцарского русского братства». Лозунг союза — «Бог, Родина, честность».
В 1926 Ачаир организовал и возглавил литературное объединение «Чураевка» (первоначально — «Молодая Чураевка»). Оно названо в честь русского поселения Чураевка в Америке (штат Коннектикут), основанного писателем Г.Д.Гребенщиковым, автором романа-эпопеи «Чураевы» о сибирских старообрядцах. В здании Христианского союза по четвергам собирались писатели, художники, музыканты для дискуссий, концертов, спектаклей. С этим «чураевским питомником»), просуществовавшим почти 10 лет, связана судьба многих поэтов дальневосточной ветви русской эмиграции: Л.Андерсен, М.Волина, В.Перелешина, Л.Хаиндровой и др. «Чураевка» оказала большое влияние на молодежь русского Харбина. В течение 10 лет (1925-35) Ачаир издавал газету «Чураевка», где регулярно печатал свои стихи и произведения членов литературного объединения. Многие современники Ачаира отмечали музыкальность его поэзии. Знаток русского Харбина Е.П. Таскина писала: «Музыкальность поэта, по-видимому, определила своеобразную поэтику его стихов: они легки, изящны, напевны (особенно «Пичуга», «Взгрустнулось» и др.). В них звуковое очарование ритмики, хотя на некоторых лежит печать эстетизма, отвлеченности от реальной жизни, — он черпал поэтические интонации из эпохи, среды, в которой жил. И вообще стихи его, как и слова любой песни, немного теряют просто при чтении без музыки». Не удивительно, что многие популярные песни для харбинской молодежи были написаны на слова Алексея Ачаира.
Музыкальность поэзии Ачаира шла не в последнюю очередь и от его собственной врожденной музыкальности. А профессиональное знание законов композиции помогло ему сполна реализоваться в жанре поэтической мелодекламации. Здесь Ачаир следовал очень модному тогда Вертинскому, поэтический мир которого и своим глубоким романтизмом и восторженной сентиментальностью был Алексею Ачаиру очень близок. Он подбирал к собственным стихам мелодии и исполнял их на вечерах и концертах. Они, по воспоминаниям современников, были «главной приманкой» вечеров «Чураевки». Его мелодекламации пользовались у харбинской публики неизменным успехом еще и потому, что отличались высоким и эффектным исполнительским мастерством. Впрочем, не только… Эта популярность на рубеже тридцатых-сороковых годов свела поэта с восходящей звездой Харбинской оперы Гали Апполоновной Добротворской. Ее блестящая музыкальная карьера началась в 1940 году и продолжалась до 1950-х годов. Гали стала его женой и музой. У них родился сын Ромил.
Значительную роль в формировании поэтического лица Ачаира сыграл Николай Гумилев. В общем-то, вся харбинская ветвь эмигрантской лирики выросла под его влиянием. Их беженская судьба и сама экзотическая аура, в которой жили «поэты-изгнанники» способствовала тому, что поэт-путешественник и поэт-конквистадор Гумилев, принявший мученическую смерть от большевиков, для многих из них стал поэтическим знаменем и ориентиром. Алексею Ачаиру — потомственному казаку, солдату Белой гвардии, прошедшему с ней до конца трагический путь, охотнику и путешественнику — Николай Гумилев особенно духовно близок. Не случайно для обоих центральной, стержневой и связующей становится «идея пути». Даже сами названия многих стихотворений Ачаира — «Снова в путь», «Коней седлали», «Дорога к дому», «Он водил Добровольного флота…» и др. — недвусмысленно ее подчеркивают.
В 1931, когда Харбин был оккупирован японскими войсками, многие «чураевцы» перебрались в Шанхай. Ачаир оставался в Харбине, продолжая руководить «Чураевкой». В этом же году под редакцией Ачаира был издан коллективный сборник харбинских поэтов «Семеро».
В 1945 году был арестован НКВД в Харбине), вывезен в СССР, 10 лет содержался в исправительно-трудовых лагерях и 3 года отбывал ссылку на севере Красноярского края (село Байкит). Его жена Гали Добровольская, избежавшая репатриации, еще в 50-х, вместе со многими другими русскими беженцами, оказалась в Австралии. Больше они не виделись.
После освобождения жил в Новосибирске (1959), преподавал пение в школе № 29, создал детский хор, вел кружок эстетического воспитания – несмотря на слабое здоровье, всего себя отдавал работе. Умер прямо на работе – от сердечного приступа. Похоронен в г. Новосибирске на Заельцовском кладбище. На могиле Алексея Алексеевича возвышается ладно отёсанный камень. Ученица Ачаира, писательница Лариса Кравченко, посвятила ему эти строки:
«Серый камень в Ельцовском бору
Словно ждёт – мы придём, мы придём,
Наконец-то, и вспомним о нём,
И о братьях его по перу»...
Более 50 лет за его могилой на Заельцовском кладбище ухаживала ученица его второй жены- Валентины Белоусовой. В 2011 году шефство над могилой взяли курсанты Сибирского кадетского корпуса.
А в 2012 на здании школы, где до последнего дня работал Алексей Ачаир, была установлена мемориальная доска. Средства на нее собрали сибирские казаки, бывшие харбинцы и те, кто ценили его творчество.
В 2009 г. в России вышел большой сборник его стихов. Читайте!
Бердяева Лидия Юдифовна (урожд. Трушева, в первом браке Рапп, 1874 — 1945) - жена философа Николая Бердяева, поэтесса, участник Русского апостолата, деятель Русской диаспоры во Франции.
В семье почетного гражданина города Харькова Юдифа Степановича Трушева росли трое детей — Лидочка, брат Александр и младшая Женечка. Лидиии исполнилось 17 лет, когда умер отец. Мать, Ирина Васильевна, сумела найти деньги, чтобы отправить Лидию в 1891 году в Швейцарию, где в пансионе под Лозанной дочь изучала французский язык. У сестер Трушевых были общие увлечения. Настолько общие, что они вышли замуж за братьев Рапп. Служащий Харьковской контрольной палаты и совладелец издательства, специализировавшегося на книгах для народа, был всего на год старше Лидии. Виктор Иванович Рапп и его брат ввели в социал-демократический кружок своих жен. Первый раз сестер Трушевых-Рапп арестовали в 1900 году. Их выпустили через 20 дней, после того как удалось убедить следствие, что они занимались с рабочими просветительской, а не политической деятельностью. Мама заплатила залог по две тысячи рублей за каждую и отправила непутевых дочек в Париж учиться в Русской высшей школе общественных наук. Вернувшись в Харьков, сестры продолжили заниматься нелегальной деятельностью в местном комитете РСДРП. В сентябре 1903 года последовал второй арест. Освобожденные по решению прокурора, сестры обязаны были покинуть Харьков и переселиться в любой город по своему выбору. Обе семьи революционеров, находящиеся под секретным надзором полиции, выбрали более крупный университетский город. В Киеве Виктора Ивановича Раппа вновь бросили в тюрьму. В 1904 году Лидия Юдифовна познакомилась с киевлянином Николаем Бердяевым. Сближению с Бердяевым способствовало сродство душ и устремлений. За плечами обоих было увлечение революционными идеями и романами Толстого. Они поженились и в том же году уехали в Петербург.
В 1918 году Лидия заболела тяжёлым воспалением лёгких, и, уже выздоравливая, наткнулась на книгу о святой Терезе Авильской, изданную на старо-французском языке. Дочитав биографию святой, Лидия почувствовала необходимость сменить конфессию. Вскоре муж познакомил её с отцом Владимиром Абрикосовым, который с августа 1917 года возглавил московскую греко-католическую общину. Побывав на обедни в молитвенном доме отца Владимира на Пречистенском бульваре, Лидия была поражена духом царившей там первохристианской общины, что окончательно утвердило её в намерении перейти в другую конфессию. В июне супруга философа переходит из православия в католичество. Бердяев не только принял выбор своей жены, но, видимо, попытался его оправдать.
В 1922 году Лидия Бердяева вместе с мужем и сестрой Евгенией Рапп навсегда покидает Россию. Оставаться в России она не могла не только в связи с высылкой за границу мужа, но и из-за начинавшихся преследований католиков. Вначале они эмигрируют в Германию, затем во Францию. До конца жизни живут в пригороде Парижа — Кламаре. Лидия активно занимается благотворительной деятельностью, помогает мужу в работе, осуществляет корректурную правку его статей и книг. Сила творческого начала этой женщины, до поры таящаяся в тени великого мужа, реализовалась как в прозе, так и в стихах, открывающих перед читателем светлый образ женщины — любящей, страстной, страждущей, искавшей и обретшей в конце концов свой Путь и Истину. Лидия Бердяева обладала несомненным поэтическим даром. В 1915 году в «Русской мысли» были опубликованы три ее стихотворения. В том числе строки:
«Гамак лениво покачиваю,
Красный зонтик то здесь то там
Дни и годы лениво растрачиваю,
Как бабочка пыль по цветам…»
В 1945 году Лидию поразила тяжелая болезнь – рак гортани. Практически до последних дней, она писала стихи:
Когда тоска и мрак вокруг,
Я тайный замыкаю круг.
Я зажигаю свет над тьмой,
Свет Невечерний, мой…
Свет тихий, золотой
Мне в душу проникает,
И мир иной передо мной
Как радость расцветает.
В конце сентября 1945 года Лидия умерла.
С творчеством Л.Ю. Бердяевой можно познакомиться в книге: Бердяева Л. Ю. Профессия: жена философа. / Сост., авт. предисл. и коммент. Е. В. Бронникова. — М.: Мол. гвардия, 2002.
В книге впервые в полном объеме публикуются дневники (шесть французских ученических тетрадок, датированных 1934—1945 годами) и стихи Лидии Юдифовны Бердяевой, хранящиеся в РГАЛИ. Они не просто дополняют бердяевское «Самопознание», создававшееся параллельно, но самоценны по насыщенности фактами и редкому умению воссоздавать в слове бытовую жизнь и духовную атмосферу незаурядной семьи, особому таланту видеть «большое» лицом к лицу.
Блох Раиса Ноевна [5(17).9.1899, Петербург — 1943/1944, Германия?] — поэт, переводчик, медиевист.
«Здесь шумят чужие города
И чужая плещется вода…»
Сколько людей и в России, и за границей согрел этой песней Александр Вертинский. Только стихи не его, хотя он их и сделал бессмертными. Это — строки Раисы Ноевны Блох.
Она родилась в Петербурге 17 сентября 1899 года в семье известного юриста Ноя Львовича Блоха, а после его смерти жила у брата, весьма приметного в литературных и театральных кругах критика и издателя Якова Блоха. С детства проявились ее способности к языкам. В 9 лет поступила в Таганцевскую гимназию, а затем на историческое отделение факультета общественных наук Петроградского университета. Ее основным педагогом стала Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская, одна из самых известных российских, а потом и советских медиевистов. Именно она привила Раисе Блох вкус к работе со средневековыми рукописями. Впоследствии история средневековья стала для Раисы Ноевны основной профессией и главным заработком на жизнь.
Но главной страстью ее жизни была поэзия. Как и у многих других, одаренных и ярких, любивших литературные студии и забивавших до отказа залы на поэтических вечерах в голодном и ледяном Петрограде. Она стала посещать переводческую студию Михаила Лозинского. Глубокое чувство к этому замечательному человеку сохранилось у нее на долгие годы. В 1920 году Раиса Блох была принята в Петроградское отделение Всероссийского Союза поэтов, главой которого был сам Александр Блок. Наверное, не стоит лишний раз пояснять, какая была в то время жизнь. Она побывала в тюрьме короткое время, возила по снегу санки с академическим пайком, работала в Отделении искусств Публичной библиотеке в Петрограде, до нашего недавнего времени носившей имя Салтыкова-Щедрина. И сохраняла свой восторженный взгляд на мир, который пресек расстрел Гумилева. Подобно многим другим, выехала по командировке в Берлин, чтобы уже не возвращаться. По предложению Добиаш-Рождествеской в июне 1922 года недавно принятая на работу сотрудница Исторического института при Петроградском университете Раиса Ноевна Блох была направлена в Германию для работы в архивах и библиотеках. Раиса Ноевна заканчивает берлинский университет, защищает диссертацию «Монастырская политика Льва IX в Германии», начинает работать в группе одного из ведущих европейских исследователей средних веков профессора Бракмана.
Но поэзия, поэзия по-прежнему оставалась главной для нее. Берлин вскоре перестал быть похожим на столицу русской литературы, какой он по праву считался в самом начале двадцатых. Спасаясь от инфляции, русские писатели уезжали: кто в Париж, кто назад, в уже Советскую Россию. Но жизнь продолжалась, и одним из «родников» русской поэзии в Германии стал поэтический кружок «тридцати», который возглавил будущий муж Раисы Михаил Горлин.
Так и продолжалась жизнь. Стихи, кропотливая работа и тоска. Тоска по Петербургу, с такою силой прозвучавшая на страницах ее первой книги стихов «Мой город», вышедшей в 1928 в берлинском издательстве Якова Блоха «Петрополис».
Мне был отчизной город белый,
Где ветер треплет вымпела,
И оттого я звонко пела
И беззаботная жила.
Раиса Ноевна тяжело зарабатывала на жизнь — все время съедали уроки. Блестящий медиевист, она писала статьи по истории аптечного дела, так как это давало хоть какие-то гроши. Другая ее деятельность была связана с комитетом по переизданию словаря средневековой латыни.
В 1935 году они с Горлиным зарегистрировали свой брак. 1936 у Раисы Ноевны родилась дочь. Ее назвали Дорой. Забот, особенно материальных, стало больше, а с деньгами было туго. Научные дела Михаила шли в гору, его приметил знаменитый французский славист Андре Мазон. Горлин стал секретарем Славянского института в Сорбонне. Денег, правда, занятия эти приносили мало. Но они не падали духом, насколько это было можно в условиях наступающего фашизма в Европе. 1939 в Брюсселе, куда из Германии переехало издательство «Петрополис», вышла совместная книга стихов Раисы Блох и Мирры Бородиной «Заветы».
Сначала мало верилось в газовые камеры, и Михаил и Раиса продолжали жить в Париже. Потом знакомый полицейский сообщил о надвигающемся аресте Горлина, но тот не рискнул бежать, опасаясь подставить под удар жену и дочь. После ареста его содержали в лагере в местечке Потивье, затем всех содержавшихся в нем увезли в Германию. Горлина там ждала гибель на соляных копях Силезии, но это было еще впереди. Раиса Ноевна достала фальшивый паспорт, чтобы бежать с дочерью в Швейцарию, где их ждал Яков, а оттуда уже попытаться спасти мужа. Но по дороге Дора заболела и умерла на руках у матери. Швейцарские пограничники, долго рассматривая ее худое и изможденное лицо, в конце концов решили, что оно явно не соответствует фотографии на паспорте. Они выдали Блох немецким властям. Она погибла в 1943 году в одном из концлагерей Германии.
Познакомиться со стихами Раисы Блох можно в книге: Блох Раиса Ноевна « Здесь шумят чужие города» - М.: Изограф, 1996.
Бонгарт (Бонгард) Сергей Романович (1918, Киев —1985) - художник и поэт русского происхождения, один из крупнейших художников русской эмиграции.
Ну вот погостил и ушел восвояси.
За друга в пути – мой сегодняшний тост.
Он с нашей планеты уходит по трассе
Поэтов, художников, ангелов, звезд.
Иван Елагин
Имя Сергея Бонгарта вошло в историю искусства второй половины ХХ века. Его картины хранятся в музеях США, Европы, России, Украины. Он был членом Американской Академии художеств, Национальной Академии дизайна, Всеамериканского Общества акварелистов, членом Лондонского Королевского Общества художников. До Второй мировой войны С. Бонгарт учился в Киевском художественном институте, с 1948 года – жил и работал в США.
Впервые стихи Сергея Бонгарта появились в печати ещё в 1947 году в послевоенной Германии. Тогда в Мюнхене вышел поэтический сборник «Стихи», оформленный Бонгартом. В сборнике, помимо стихов Бонгарта, опубликованы стихи восьми поэтов первой и второй «волн» эмиграции, в том числе Ольги Анстей и Ивана Елагина. Сейчас эта небольшая книжечка (всего 96 страниц!) является огромной библиографической ценностью и свидетельством неистребимой творческой энергии людей, вырванных из нормальных условий жизни.
В декабре вспоминается май,
Вспоминается юность все чаще,
Мокрый Киев, веселый трамвай
На зеленую площадь летящий.
Там в саду за кривой мостовой
В синих блестках и ливня и мая,
|
Ты стоишь под сиренью густой,
На свиданье меня поджидая.
Мы по площади старой пойдем,
Мы еще не предвидим разлуку,
Как чудесно под этим дождем!
Как волшебно держать твою руку!
|
После эмиграции Бонгарт не писал стихов вплоть до начала 70-х годов, но затем вновь увлёкся поэзией и даже хотел издать собственный сборник. В освоении ремесла поэта Бонгарту помогал его давний друг и крупный поэт, также живший до войны в Киеве — Иван Елагин. Издать книгу своих стихов Бонгарт не успел. Мечте Бонгарта было суждено сбыться лишь через двадцать лет после его смерти.
Многих уже не стало
В майской звенящей сини.
На кладбище полыхала
Сирень, как тогда в России.
В Санта Монике (Калифорния) Бонгарт приобрёл дом-студию известного художника Николая Фешина, где открыл собственную школу живописи.
Кроме того, позднее художник набрёл на диковинный уголок в штате Айдахо, чем-то напомнивший ему киевские места. Там он открыл филиал своей школы, назвав новое приобретение «Киевщиной», в честь родного города. Здесь же Бонгарт был похоронен.
Сергей Бонгарт умер 3 марта 1985 года от неизлечимой болезни почек.
Мечтой Бонгарта было, конечно, увидеть свои работы на родине, в России, но он скончался, не дождавшись распада Советского Союза.
|