Унесённые временем: имена знакомые и не очень...

Я читаю забытых поэтов.
Почему же забыты они?
С.Липкин

Я к вам травою прорасту,
Попробую к вам дотянуться,
Как почка тянется к листу
Вся в ожидании проснуться.
Г. Ф. Шпаликов

За века бытия русской литературы многие имена, бывшие украшением её, потускнели и забылись. Сегодня, когда "благодаря" новой образовательной политике улетучиваются из памяти растущих поколений имена классиков, то нельзя удивляться, что редко кто вспомнит имена Веневитинова, Апухтина и Фёдора Глинки, стихотворения саркастически-мудрого Вяземского, солнечного Языкова, поэзию которого так ценил Н.В. Гоголь, созерцательного, вдумчивого Хомякова, первую русскую поэтессу Каролину Павлову... А в веке ХХ из живого тела русской литературы вырвали целый огромный кусок, обескровив её, искалечив беспощадно. Мы и сегодня почти не знаем десятков имён замечательных русских поэтов и писателей, лихолетьем вынесенных за пределы Родины, но всю жизнь хранивших её в сердцах неугасимой лампадой. Арсений Несмелов и Леонид Ещин, Иван Савин и Николай Кудашов, Дмитрий Булыгин и Фёдор Касаткин-Ростовский, Нина Снесарёва-Казакова и Марианна Колосова... Бесчисленное множество имён, достойных быть выведенными золотыми буквами на скрижалях русской литературы, России. Как чудовищно и несправедливо быстро люди, даже очень талантливые и выдающиеся, теряются в бурной реке нашей суетной жизни.

Попробуем вспомнить забытые имена, отыскать и собрать по крупицам детали их биографий.

Алексеева Лидия Алексеевна (урождённая Девель, в замуж. Иваанникова; 22 марта 1909, Двинск — 27 октября 1989, Нью-Йорк) — русская поэтесса, переводчица.

В истории русской поэзии она осталась как мастер тонкой лирической миниатюры, в которой в образах пейзажа и в созерцательной манере выражены элегические переживания «вневременного характера». В оправдание традиционности своей поэзии, она повторяла слова Сомерсета Моэма, что ее темы «слишком значительны, чтобы быть новыми».

Детство Алексеевой прошло в Севастополе, с которым связаны большая часть ранних воспоминаний, отразившихся в ее творчестве. Отец, потомок выходцев из Эльзаса, был армейским полковником. Мать (девичья фамилия – Горенко) была родственницей Ахматовой. В конце 1920 г. Алексеева вместе с родителями и сестрой навсегда покинула Россию. Полтора года семья Девель жила в Константинополе и в середине 1922 г. переехала в Болгарию, а оттуда в том же году в Белград. В Югославии Алексеева окончила русскую гимназию и затем отделение славянской филологии Белградского университета. В течение десяти лет и до времени отъезда из Югославии в 1944 г. Алексеева преподавала в белградской русской гимназии сербский язык и литературу. Стихи писала с детства. Печататься начала в 1930-х гг. в журналах, издававшихся в Югославии. В 1934 г. ее стихи за подписью «Девель» появились на страницах варшавского «Меча» и таллинской «Нови». В 1935 г. ее стихи печатаются в сборнике русских белградских поэтов «Литературная среда». В 1937 г. Алексеева вышла замуж за писателя Михаила Иванникова, работавшего киномехаником. При подходе советских войск к Югославии в 1944 г. уехала в Австрию. Жизнь в беженском лагере впоследствии была описана ею в рассказах «Как мы были артистами», «Золотые туфельки» и «Мой осколок».

В 1949 г. она развелась с Иванниковым и переехала с матерью и отчимом в Нью-Йорк, где и прожила, не считая своих летних поездок на Балканы и в Германию, тридцать лет. Поселившись в Нью-Йорке, она сначала работала на перчаточной фабрике, затем – 18 лет в Славянском отделе Нью-йоркской публичной библиотеки. 1949 г. был в ее жизни памятным и в том отношении, что она вновь начала печататься в эмигрантских журналах – сначала в «Возрождении» и в «Гранях», а позднее в «Новом Журнале», «Литературном современнике», «Мостах», «Современнике» и других. В 1954 г. вышел ее первый поэтический сборник «Лесное солнце». За ним последовали книги «В пути», «Прозрачный след», «Время разлук» и «Стихи», в который вошли как новые, так и стихотворения из четырех ранее опубликованных сборников.

Ни к чьему не примыкая стану
И ничьей не покорясь звезде,
Я уже нигде своей не стану,
Дома не найду уже нигде.

Сквозь земные горькие обиды
Чужестранкой призрачной бреду,
Как печальный житель Атлантиды,
Уцелевший на свою беду.

Свою главную тему («грустная благодарность Земле») Алексеева настойчиво варьировала на протяжении последних тридцати пяти лет жизни (впрочем, в последние годы писала она редко и мало). Все это время она оставалась мастером тонкой пейзажной миниатюры, в которой лирическое «я» выражено через остро подмеченную подробность ландшафта. Для ее лирического «я» характерно неизменное чувство меры, слабый темперамент и всегда ровная и сдержанная интонация. Лирический герой Алексеевой – это образ одинокой женщины, довольствующейся очень малым, «побежденной», утратившей надежды, с болью вспоминающей прошлое, часто думающей о смерти, живущей в огромном чужом городе и чувствующей себя дома только среди растений и животных – «в мире малых тварей», говоря словами ее ближайшей подруги поэтессы Ольги Анстей.

Умерла Лидия Алексеева 27 октября 1989 г. в Нью-Йорке.

Прощаясь мирно с радостью земной,
Я оставляю всю ее в наследство:
И солнцем позолоченное детство,
И молодость с лирической луной.

И зрелости свободной тишину,
И бледную прохладу увяданья,
И с тихой музой редкие свиданья —
Все в малой горсти бережно сомкну

И брошу в мир, как на последний суд,
В бутылке запечатанное слово —
И может быть, у берега родного
Она пристанет, и ее найдут.

Андерсен Ларисса Николаевна (25 февраля 1911 г. в Хабаровск-25 марта 2012г.) —поэтесса и танцовщица восточной ветви русского зарубежья.

Вокруг нее всегда царила атмосфера восхищения и влюбленности. Белая Яблонька, Джиоконда, Сольвейг, Горний Ангел, Печальный Цветок – вот лишь неполный список имен, которыми величали Лариссу современники: Алексей Ачаир, Георгий Гранин, Валерий Перелешин, Николай Петерец, Александр Вертинский – который её стихи называл «Божьею Милостью талантом».

Ларисса Андерсен, дочь шведа, родилась в Хабаровске, в семье полковника русской армии Николая Михайловича Андерсена (израненного ветерана Первой Мировой, офицера штаба Колчака, преподавателя кадетского корпуса) и польской панны русского подданства.

В 1920 году семейство Андерсен прибыло во Владивосток, а в 1922 году переправилось в Харбин вместе с эскадрой контр-адмирала Г.К.Старка. В Харбине, ещё учась в гимназии Оксаковской, Ларисса Андерсен присоединилась к литературному кружку, созданному Алексеем Ачаиром при гимназии ХСМЛ (Христианского союза молодых людей) и впоследствии получившему название «Молодая Чураевка». На заседаниях кружка, вскоре превратившегося в настоящую поэтическую студию, были впервые прочитаны её стихи, которые нашли живой отклик у слушателей, а затем и читателей харбинской и шанхайской прессы. И хотя поэзия, словесное творчество, не стали профессией Лариссы, поэтическая школа «Чураевки» оказала существенное влияние на всю её последующую деятельность, а многие «чураевцы» стали настоящими друзьями. И личная расположенность, и обстоятельства склоняли её к тому, чтобы всерьез освоить танцевальное искусство. «Ларисса разрывалась между поэзией и танцами, — писала Ю.В.Крузенштерн-Петерец. — Танцы победили… выручили грация и прирожденный талант. В течение 15 с лишним лет она была звездой дальневосточной эстрады, танцевала в оперетте, иногда в больших балетных постановках. … На сцене она была великолепна. Каждый номер у нее был отделан до малейшего жеста, до последней детали в костюме, тонко, умно, со вкусом и с чувством меры».

Тяжелая ситуация в Харбине заставила её переехать в Шанхай. Долгое время Ларисса Андерсен оставалась музой для многих поэтов Русского Китая, прекрасной танцовщицей, ставившей сольные номера, участвовавшей в оперных постановках и даже игравшей роли в оперетте. Однако стихи оставались важной частью жизни Лариссы: она по-прежнему участвовала в поэтической жизни Русского Китая, в 1940 году по настоянию Александра Вертинского, большого поклонника ее таланта и красоты, она подготовила и издала сборник «По земным лугам».

Я думала, Россия — это книжки.
Все то, что мы учили наизусть.
А также борщ, блины, пирог, коврижки
И тихих песен ласковая грусть.
И купола. И темные иконы.
И светлой Пасхи колокольный звон.

И эти потускневшие погоны,
Что мой отец припрятал у икон.
Все дальше в быль, в туман со стариками.
Под стук часов и траурных колес.
Россия — вздох.
Россия — в горле камень.
Россия — горечь безутешных слез.

В 1956 году Ларисса Андерсен вышла замуж за француза Мориса Шеза, служившего в судоходной компании, и покинула Шанхай. Это была уже третья ее эмиграция. На три года супружеская чета обосновалась в Мадрасе, затем некоторое время пожила в Марселе, Сайгоне, на острове Таити и в 1970-м осела во Франции. За это время Ларисса Андерсен успела подружиться с Ириной Одоевцевой, редактором «Русской мысли» Зинаидой Шаховской, побывать в гостях у писателя Бориса Зайцева. На острове Таити она познакомилась с совершавшим большое экзотическое турне Евгением Евтушенко, который потом включил ее стихи в составленную им антологию отечественной поэзии ХХ столетия «Строфы века». Последние годы жизни провела во Франции в маленьком городке Иссенжо. Скончалась 29 марта 2012 г.

Я березку вдруг захотела
Посадить у окна в саду,
Ведь фантазиям нет предела,
Только силам есть на беду!
Есть березка. Но я сломалась!
Вижу: где-то просчет в пути,

Мне осталась такая малость,
А березке еще расти.
Ну кому и что она скажет
Русским сказом, если не мне?
Ведь берез на кладбище даже
Не сажают в этой стране!

В 2007 году в издательстве «Русский путь» вышел наиболее полный сборник её стихов «Одна на мосту», включающий воспоминания, переписку и статьи разных лет. Благодаря этому сборнику имя Лариссы Андерсен вновь вернулось в Россию.

Андреев Вадим Леонидович (7.1.1903), Москва — 20.5.1976, Женева) — поэт, прозаик.

Андреев родился в семье писателя, настолько популярного в начале века, что даже в первом паспорте, полученном Вадимом Леонидовичем в Финляндии, в графе «профессия» значилось «сын писателя Леонида Андреева». Семья Андреева жила на Карельском перешейке, который при отделении Финляндии в 1918 отпал от России, так что Андреев невольно оказался за границей и, никуда не выезжая, стал эмигрантом. После смерти отца в 1919 Андреев решил во что бы то ни стало уйти из дома и, окончив в 1920 гельсингфорсскую гимназию, записался добровольцем в русскую армию, отправлявшуюся вокруг Европы в Крым на помощь генералу Врангелю. Так и не добравшись до Крыма, он после долгих скитаний и поражения белой армии оказался среди эмигрантов в Константинополе, затем некоторое время жил в Болгарии, а в апреле 1922 переехал в Берлин.

Первые стихи Андреев, еще будучи гимназистом, печатал в русской газете в Гельсингфорсе; оказавшись в Германии, поэзией занялся всерьез и стал публиковать свои произведения в берлинской газете «Дни». В Берлине он познакомился со многими известными русскими писателями, которые отнеслись к его поэтической работе доброжелательно. Близкие отношения сложились у Андреева с такими мастерами языка, как Андрей Белый, Алексей Ремизов и многими другими. По инициативе Андреева в Берлине была создана литературная группа «4+1» (Г.Венус, А.Присманова, С.Либерман, Б.Сосинский, Андреев), выпустившая в конце 1923 стихотворный сборник «Мост на ветру». Это была первая большая публикация Андреев, вскоре вышел его первый авторский сборник «Свинцовый час». "Недуг бытия" — вторая книга стихов Андреева, несмотря на все недостатки, показывает и рост молодого поэта, и большую любовь его к слову. В 1925 Андреев в Париже впервые встретился с М.Цветаевой. Особо тесно их общение происходило во второй половине 1930-х, когда Цветаева готовилась к отъезду на родину и часто обращалась к Андрееву за советами и помощью. В 1930-х Вадим Леонидович не только писал отдельные стихи, но и публиковал большие стихотворные циклы: «Иней в лесу» и поэмы: «Февраль», «Кронштадт», «Сальери». Отдельным изданием в Париже вышла поэма «Восстание звезд». Во Франции он женится на Ольге Черновой-Федоровой, приемной дочери председателя Учредительного собрания России Виктора Чернова. У Андреевых рождаются дочь и сын. Но, несмотря ни на довольно насыщенную творческую жизнь, ни на бегущие годы, Андреева не покидает желание вернуться на родину.

Перед самой войной Андреев обратился к прозе. Во время Второй мировой войны Андреев жил в деревне в оккупированной Франции, занимался сельским хозяйством, а к концу войны вступил в ряды Сопротивления и участвовал в боях. После войны Андреев сотрудничал в выходившей в Париже газете «Советский патриот», участвовал в издании «Русского сборника». С 1949 года Андреев с семьей живет в США, где он работает в Европейском Отделе ООН, а с 1959 переезжает в Швейцарию и трудится в издательском отделе ЮНЕСКО. Он неоднократно посещает СССР в шестидесятые и семидесятые годы. Именно в эти визиты Андрееву, не без риска для себя, удается вывезти из страны множество самиздатских рукописей и документов, в числе которых - полученную в 1967 году от А.Солженицына микропленку с текстом романа "В круге первом" (рукопись же "Архипелага ГУЛАГ" была тайно вывезена год спустя его сыном, А.Андреевым), а так же автографы и тетради своего брата Даниила Андреева, написанные во Владимирской тюрьме.

В Америке и Швейцарии Андреев провел последние десятилетия жизни. Именно на этот период пришелся расцвет его поэтического творчества.

Был вырезан глубокий шрам
На темном серебре коры древесной:
Твоей начальной буквы круг чудесный
Отчетливый наперекор годам.

По рытвинам коры остроконечной
Бежит большеголовый муравей
Не зная в торопливости своей
О том, что круг был создан бесконечным.

Несостоявшееся возвращение на родину спасло ему не только жизнь, но спасло его как поэта: в последние два десятилетия жизни он написал многое из лучших своих стихов. Посмертно были опубликованы два поэтических сборника Андреева: "На рубеже. 1925 - 1976" (Париж, 1977) и двухтомник "Андреев Вадим. Стихотворения и поэмы" (Berkeley Slavic Specialties, 1995). В России поэтическое наследие Андреева до сих пор представлено лишь в считанных скромных журнальных публикациях и подборке в антологии поэзии русского Зарубежья.

Скончался Вадим Андреев в Женеве, откуда его прах был перенесен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Андреев Даниил Леонидович (1906-1959) – великий русский духовидец, мыслитель, писатель и поэт. Второй сын известного русского писателя Леонида Николаевича Андреева и внучатой племянницы Тараса Шевченко Александры Михайловны Андреевой (урожд. Велигорской). С юности Даниил Андреев открывает в себе дар видеть и слышать то, что лежит за гранью физики: иные миры, их ландшафты, их обитателей, их связь с жизнью и судьбой мира нашего. С годами этот дар только углубляется и впоследствии будет назван Андреевым способностью к метаисторическому и трансфизическому познанию.

Писать стихи и прозу Даниил начинает с детства, а в молодые годы проявляет себя уже как очень талантливый и оригинальный поэт.

За днями дни... Дела, заботы, скука
Да книжной мудрости отбитые куски.
Дни падают, как дробь, их мертвенного стука
Не заглушит напев тоски.
Вся жизнь - как изморозь. Лишь на устах осанна.
Не отступаю вспять, не настигаю вскачь.
То на таких, как я, презренье Иоанна -
Не холоден и не горяч!

В 30 лет Даниил знакомится с Аллой, своей будущей женой и музой. К 35-ти годам Андреев является автором многих стихотворных циклов и поэм, а также создаёт основной массив романа «Странники ночи», работу над которым прерывает Великая отечественная война.

В 36 лет Даниил Андреев уходит на фронт, но по состоянию здоровья становится нестроевым рядовым. В составе своей дивизии участвует в страшном переходе по Ладожскому озеру в блокадный Ленинград. Служит в похоронной бригаде, читая над убитыми заупокойные молитвы. Работает санитаром в медсанбате. Вернувшись с войны домой, в Москву, Даниил продолжает работу над романом и стихами. Будучи сыном известного писателя-эмигранта Леонида Андреева, печататься возможности не имеет. На жизнь зарабатывает скромной работой художника-шрифтовика, а всё свободное время отдаёт творчеству. Свои стихи и главы из романа читает небольшому кругу друзей и близких.

Милый друг мой, не жалей о старом,
Ведь в тысячелетней глубине
Зрело то, что грозовым пожаром
В эти дни проходит по стране.

Вечно то лишь, что нерукотворно.
Смерть - права, ликуя и губя:
Смерть есть долг несовершенной формы,
Не сумевшей выковать себя.

В 1947 году Даниила Андреева и многих его родных и знакомых арестовывают органы госбезопасности. Их обвиняют по нескольким пунктам 58-й статьи: антисоветская агитация, создание террористической группы, подготовка к покушению на Сталина. Всё обвинение выстраивается на основе художественного романа «Странники ночи», о персонажах которого следователи спрашивают, как о реальных людях. Странники в романе – это небольшая группа русских интеллигентов, пытающихся духовно противостоять страшной ночи, простёршейся над Россией 30-х и 40-х годов.

По сфабрикованному делу Даниил Андреев получает 25 лет тюремного заключения, – смертную казнь тогда ненадолго отменили. Его отправляют во Владимирскую тюрьму. Алла Андреева и ещё несколько человек получают по 25 лет лагерей строгого режима. Остальным дают по 10 лет. Отобранные при аресте рукописи, письма и дневники уничтожаются. Роман «Странники ночи» невозвратно погибает. Сегодня, к великому сожалению, у нас имеются только несколько черновых обрывков этого романа и краткий пересказ от Аллы Андреевой.

Именно в тюрьме Даниил Андреев создаёт основные свои произведения. Пишет насыщенный духовным и визионерским опытом трактат «Роза Мира», поэтический сборник «Русские боги», драматическую поэму «Железная Мистерия». Восстанавливает многие ранние стихи. Пишет на клочках бумаги, которые иногда отбираются при "шмонах", и ему приходится начинать всё сначала.

После смерти Сталина хрущёвская комиссия снижает сроки заключения до 10 лет. В 1957 году, отбыв срок от звонка до звонка, Даниил Леонидович выходит на свободу, где его встречает Алла Александровна, освободившаяся чуть раньше. Выходит Андреев тяжело больным от последствий перенесённого в тюрьме инфаркта.

Ему остаётся прожить около двух лет, за которые он успевает привести в порядок свои тюремные рукописи. Сейчас кажется невероятным, как этот человек, прошедший репрессии, войну, тюрьму, столько переживший и смертельно больной, смог оставить после себя несколько томов поразительных сочинений. Три его основных произведения: "Роза Мира", "Русские боги", "Железная мистерия". Они все - об одном и том же: о структуре мироздания и о пронизывающей эту структуру борьбе Добра и Зла.

Творчество Даниил Андреева – это прежде всего «Роза Мира», рассказывающая нам о Боге и дьяволе, о добре и зле, о многослойной вселенной и разноматериальной структуре человека, о жизни после смерти, о небесных городах и странах, о смысле ключевых событий истории и культуры, о возможном Золотом веке человечества, названным духовидцем Розой Мира.

Творчество Даниила Андреева – это также множество стихотворений и поэм, выражающих художественными средствами те же образы, идеи и идеалы, которые были так мощно и документально обозначены на страницах «Розы Мира».

Умер Даниил Андреев в 1959 году, в возрасте 52-х лет. Умер, не успев дописать многое из намеченного, не успев построить школу для этически одарённых детей, о которой мечтал, не успев увидеть своих читателей и единомышленников. Похоронен на Новодевичьем кладбище, рядом с матерью и бабушкой, на месте, купленном в 1906 году Леонидом Андреевым для себя.

Не омрачай же крепом
Солнечной радости дня,
Плитою, давящим склепом
Не отягчай меня.

В бору, где по листьям прелым
Журчит и плещет ручей,
Пусть чует сквозь землю тело
Игру листвы и лучей.
С привольной пернатой тварью

Спой песню и погрусти,
Ромашку, иван-да-марью
Над прахом моим расти.

И в зелени благоуханной
Родимых таёжных мест
Поставь простой, деревянный,
Осьмиконечный крест.

Более 30-ти лет после смерти писателя его жена, Алла Андреева продолжала тайно хранить рукописи, справедливо опасаясь того, что они в очередной раз будут отобраны. «Роза Мира» впервые вышла в свет в 1991 году, за несколько месяцев до падения советского режима.

Анстей Ольга (настоящее имя Ольга Николаевна Штейнберг,1912, Киев —1985, Нью-Йорк) — поэт, прозаик, критик, литературовед, переводчик.

Ольга Николаевна Анстей родилась 1 марта 1912 года в Киеве в семье мирового судьи. Ее мать – Ольга Николаевна Орлова была образованной и начитанной женщиной, бывшей бестужевкой. Отец происходил из рода обрусевших немцев. В роду были также русские, украинцы и татары. Последняя линия весьма отразилась на внешности поэтессы: монгольский разрез карих глаз, высокие скулы, смуглый цвет кожи. Еще в раннем возрасте Ольга Николаевна взяла псевдоним Анстей – по имени английского писателя: Thomas Anstey Guthrie (в Америке этот псевдоним стал ее фамилией). Анстей окончила киевский Институт иностранных языков, но считала, что общение с матерью, с ее богатым интеллектуальным и духовным миром, привило ей большую, непреходящую любовь к литературе. Интерес к поэзии зародился очень рано: по словам самой Анстей, она «стала складывать стихи лет с четырех». Самые ранние, вошедшие в первый сборник, относятся к 1930 г. Впрочем, стихи свои она не датировала. Установить даты можно по дарственному экземпляру книги «Дверь в стене», в котором даты под стихотворениями проставлены рукой автора. Живя в СССР, она не печаталась. Однако ее стихи знали.

В 1937 г. Анстей вышла замуж за поэта Ивана Елагина (Матвеева).
В 1943 г., во время немецкой оккупации, вместе с ним уехала из СССР. Некоторое время жила в Праге, затем в Берлине, с 1946 г. – в Мюнхене. Жизнь в мюнхенских казармах и в лагере Ди-Пи Шлейсгейм нашла отражение в ее стихах и прозе.

В Мюнхене она познакомилась с русскими литераторами, находившимися там в качестве перемещенных лиц. Начиная с 1946 г. публиковала свои стихи, рассказы, статьи, рецензии в эмигрантских журналах, издававшихся в Европе («Грани», «Отдых», «Обозрение», «Дело», «Возрождение» и других). В 1947 г. напечаталась в коллективном поэтическом сборнике поэтов-«дипийцев» «Стихи», в котором участвовали также И. Елагин, А. Шишкова, князь Н. Кудашев и другие. В Мюнхене же в 1949 г. вышла ее книга «Дверь в стене», первый поэтический сборник, включающий стихотворения 1930 — 1948 гг. А в августе 48-го она страстно влюбляется в другого, эмигранта первой волны князя Николая Кудашева. Это был поэт-воин, участник Белого движения, автор единственного сборника “Тени”, вышедшего в Америке в 1978 году, за год до смерти автора. Но князь был женат и не оставил семьи ради Ольги Николаевны. А брак Матвеевых распался. В 1950 Анстей развелась с мужем. Сначала, связанные эмиграционными документами, Елагин и Анстей приехали в Нью-Йорк вместе, а затем окончательно разошлись. Анстей стала работать в ООН, секретарем, затем переводчицей с английского и французского языков в Отделе русских письменных переводов.

Летом 1954 Анстей вышла замуж за писателя и литературоведа Бориса Филиппова и вместе с ним переехала в Вашингтон. Но Вашингтон как город не импонировал Анстей, и она вернулась в Нью-Йорк. Брак Анстей с Борисом Филипповым продлился недолго.

Поэтическое наследие Анстей невелико – два сборника, в первом из которых 34 стихотворения, во втором – 66, причем ряд стихотворений перенесен из первой книги. После сборника «На юру» ее стихи продолжали печататься в «Новом Журнале» и в альманахе «Встречи» (Филадельфия), но ее поздние стихи, как и некоторые ранние, в отдельную книгу при ее жизни собраны не были. Столь же немногочисленны и ее статьи, переводы, рецензии, рассказы. Писала она с перерывами и относилась ко всему предназначенному для печати с чувством разборчивой ответственности. На протяжении всего сорокалетнего литературного пути, со времени первой публикации и до смерти, Анстей воспринималась читателями прежде всего как один из видных поэтов Российского зарубежья.

Я примирилась, в сущности, с судьбой,
Я сделалась уступчивой и гибкой.
Перенесла, что не ко мне – к другой
Твое лицо склоняется с улыбкой.

Не мне в твой зимний именинный день
Скобленый стол уставить пирогами,
Не рвать с тобою мокрую сирень
И в желтых листьях не шуршать ногами…

Но вот когда подумаю о том,
Что в немощи твоей, в твоем закате –

Со шприцем, книжкой, скатанным бинтом –
Другая сядет у твоей кровати,

Не звякнув ложечкой, придвинет суп,
Поддерживая голову, напоит,
Предсмертные стихи запишет с губ
И гной с предсмертных пролежней обмоет –

И будет, став в ногах, крестясь, смотреть
В помолодевшее лицо – другая…
О Боже, я в мольбе изнемогаю:
Дай не дожить… Дай прежде умереть.

Умерла Ольга Николаевна Анстей 30 мая 1985 г. в Нью-Йорке.

Ачаир Алексей (наст. имя и фам. Алексей Алексеевич Грызов; 1896 — 1960) — русский поэт, писатель, участник Белого движения, хорунжий Сибирского казачьего войска, педагог-воспитатель.

Не сломала судьба нас, не выгнула,
Хоть пригнула до самой земли.
И за то, что нас Родина выгнала, –
Мы по свету ее разнесли.

Вряд ли мог тогда предполагать поэт, что это его стихотворение для нескольких поколений русских эмигрантов, разбросанных по миру, станет и своеобразным реквиемом, и эпиграфом их покореженных судеб. Но так и случилось.

Родился в семье полковника Сибирского казачьего войска Алексея Георгиевича Грызлова. Псевдоним Ачаир позднее возьмет по названию казачьей станицы Ачаирской, откуда родом его семья.

В 1914 окончил Омский кадетский корпус. Отказавшись от военной карьеры, поступил на инженерное отделение Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии в Москве, где проучился 3 года. С мая 1918 г. рядовой-доброволец в пулемётной команде партизанского отряда атамана Красильникова. Был контужен на р. Белой при взрыве моста, тяжело переболел тифом. С июня 1919 г. в штабе 1-й Сибирской казачьей дивизии. Участник Сибирского Ледяного похода; на станции Тайга отморозил правую ступню. При отступлении дивизии из-под Красноярска с небольшой группой вынес дивизионное знамя, за что был представлен к Георгиевсому кресту 4 степени. С 1921 г. в Гродековской группе войск в Приморье. В феврале 1922 г. отправлен в отставку по состоянию здоровья.

В 1922 оказался во Владивостоке, редактировал дальневосточную газету «Последние новости». В 1923 вместе с отцом эмигрировал в Харбин. Служил секретарем образовательного отдела харбинского Христианского союза молодых людей, занимался литературной и педагогической деятельностью. Издал брошюру «Христианский союз молодых людей в Харбине». Как писал Ачаир, Христианский союз был «центром культуры христианского, рыцарского русского братства». Лозунг союза — «Бог, Родина, честность».

В 1926 Ачаир организовал и возглавил литературное объединение «Чураевка» (первоначально — «Молодая Чураевка»). Оно названо в честь русского поселения Чураевка в Америке (штат Коннектикут), основанного писателем Г.Д.Гребенщиковым, автором романа-эпопеи «Чураевы» о сибирских старообрядцах. В здании Христианского союза по четвергам собирались писатели, художники, музыканты для дискуссий, концертов, спектаклей. С этим «чураевским питомником»), просуществовавшим почти 10 лет, связана судьба многих поэтов дальневосточной ветви русской эмиграции: Л.Андерсен, М.Волина, В.Перелешина, Л.Хаиндровой и др. «Чураевка» оказала большое влияние на молодежь русского Харбина. В течение 10 лет (1925-35) Ачаир издавал газету «Чураевка», где регулярно печатал свои стихи и произведения членов литературного объединения. Многие современники Ачаира отмечали музыкальность его поэзии. Знаток русского Харбина Е.П. Таскина писала: «Музыкальность поэта, по-видимому, определила своеобразную поэтику его стихов: они легки, изящны, напевны (особенно «Пичуга», «Взгрустнулось» и др.). В них звуковое очарование ритмики, хотя на некоторых лежит печать эстетизма, отвлеченности от реальной жизни, — он черпал поэтические интонации из эпохи, среды, в которой жил. И вообще стихи его, как и слова любой песни, немного теряют просто при чтении без музыки». Не удивительно, что многие популярные песни для харбинской молодежи были написаны на слова Алексея Ачаира.

Музыкальность поэзии Ачаира шла не в последнюю очередь и от его собственной врожденной музыкальности. А профессиональное знание законов композиции помогло ему сполна реализоваться в жанре поэтической мелодекламации. Здесь Ачаир следовал очень модному тогда Вертинскому, поэтический мир которого и своим глубоким романтизмом и восторженной сентиментальностью был Алексею Ачаиру очень близок. Он подбирал к собственным стихам мелодии и исполнял их на вечерах и концертах. Они, по воспоминаниям современников, были «главной приманкой» вечеров «Чураевки». Его мелодекламации пользовались у харбинской публики неизменным успехом еще и потому, что отличались высоким и эффектным исполнительским мастерством. Впрочем, не только… Эта популярность на рубеже тридцатых-сороковых годов свела поэта с восходящей звездой Харбинской оперы Гали Апполоновной Добротворской. Ее блестящая музыкальная карьера началась в 1940 году и продолжалась до 1950-х годов. Гали стала его женой и музой. У них родился сын Ромил.

Значительную роль в формировании поэтического лица Ачаира сыграл Николай Гумилев. В общем-то, вся харбинская ветвь эмигрантской лирики выросла под его влиянием. Их беженская судьба и сама экзотическая аура, в которой жили «поэты-изгнанники» способствовала тому, что поэт-путешественник и поэт-конквистадор Гумилев, принявший мученическую смерть от большевиков, для многих из них стал поэтическим знаменем и ориентиром. Алексею Ачаиру — потомственному казаку, солдату Белой гвардии, прошедшему с ней до конца трагический путь, охотнику и путешественнику — Николай Гумилев особенно духовно близок. Не случайно для обоих центральной, стержневой и связующей становится «идея пути». Даже сами названия многих стихотворений Ачаира — «Снова в путь», «Коней седлали», «Дорога к дому», «Он водил Добровольного флота…» и др. — недвусмысленно ее подчеркивают.

В 1931, когда Харбин был оккупирован японскими войсками, многие «чураевцы» перебрались в Шанхай. Ачаир оставался в Харбине, продолжая руководить «Чураевкой». В этом же году под редакцией Ачаира был издан коллективный сборник харбинских поэтов «Семеро».

В 1945 году был арестован НКВД в Харбине), вывезен в СССР, 10 лет содержался в исправительно-трудовых лагерях и 3 года отбывал ссылку на севере Красноярского края (село Байкит). Его жена Гали Добровольская, избежавшая репатриации, еще в 50-х, вместе со многими другими русскими беженцами, оказалась в Австралии. Больше они не виделись.

После освобождения жил в Новосибирске (1959), преподавал пение в школе № 29, создал детский хор, вел кружок эстетического воспитания – несмотря на слабое здоровье, всего себя отдавал работе. Умер прямо на работе – от сердечного приступа. Похоронен в г. Новосибирске на Заельцовском кладбище. На могиле Алексея Алексеевича возвышается ладно отёсанный камень. Ученица Ачаира, писательница Лариса Кравченко, посвятила ему эти строки:

«Серый камень в Ельцовском бору
Словно ждёт – мы придём, мы придём,
Наконец-то, и вспомним о нём,
И о братьях его по перу»...

Более 50 лет за его могилой на Заельцовском кладбище ухаживала ученица его второй жены- Валентины Белоусовой. В 2011 году шефство над могилой взяли курсанты Сибирского кадетского корпуса. А в 2012 на здании школы, где до последнего дня работал Алексей Ачаир, была установлена мемориальная доска. Средства на нее собрали сибирские казаки, бывшие харбинцы и те, кто ценили его творчество. В 2009 г. в России вышел большой сборник его стихов. Читайте!

Бердяева Лидия Юдифовна (урожд. Трушева, в первом браке Рапп, 1874 — 1945) - жена философа Николая Бердяева, поэтесса, участник Русского апостолата, деятель Русской диаспоры во Франции.

В семье почетного гражданина города Харькова Юдифа Степановича Трушева росли трое детей — Лидочка, брат Александр и младшая Женечка. Лидиии исполнилось 17 лет, когда умер отец. Мать, Ирина Васильевна, сумела найти деньги, чтобы отправить Лидию в 1891 году в Швейцарию, где в пансионе под Лозанной дочь изучала французский язык. У сестер Трушевых были общие увлечения. Настолько общие, что они вышли замуж за братьев Рапп. Служащий Харьковской контрольной палаты и совладелец издательства, специализировавшегося на книгах для народа, был всего на год старше Лидии. Виктор Иванович Рапп и его брат ввели в социал-демократический кружок своих жен. Первый раз сестер Трушевых-Рапп арестовали в 1900 году. Их выпустили через 20 дней, после того как удалось убедить следствие, что они занимались с рабочими просветительской, а не политической деятельностью. Мама заплатила залог по две тысячи рублей за каждую и отправила непутевых дочек в Париж учиться в Русской высшей школе общественных наук. Вернувшись в Харьков, сестры продолжили заниматься нелегальной деятельностью в местном комитете РСДРП. В сентябре 1903 года последовал второй арест. Освобожденные по решению прокурора, сестры обязаны были покинуть Харьков и переселиться в любой город по своему выбору. Обе семьи революционеров, находящиеся под секретным надзором полиции, выбрали более крупный университетский город. В Киеве Виктора Ивановича Раппа вновь бросили в тюрьму. В 1904 году Лидия Юдифовна познакомилась с киевлянином Николаем Бердяевым. Сближению с Бердяевым способствовало сродство душ и устремлений. За плечами обоих было увлечение революционными идеями и романами Толстого. Они поженились и в том же году уехали в Петербург.

В 1918 году Лидия заболела тяжёлым воспалением лёгких, и, уже выздоравливая, наткнулась на книгу о святой Терезе Авильской, изданную на старо-французском языке. Дочитав биографию святой, Лидия почувствовала необходимость сменить конфессию. Вскоре муж познакомил её с отцом Владимиром Абрикосовым, который с августа 1917 года возглавил московскую греко-католическую общину. Побывав на обедни в молитвенном доме отца Владимира на Пречистенском бульваре, Лидия была поражена духом царившей там первохристианской общины, что окончательно утвердило её в намерении перейти в другую конфессию. В июне супруга философа переходит из православия в католичество. Бердяев не только принял выбор своей жены, но, видимо, попытался его оправдать.

В 1922 году Лидия Бердяева вместе с мужем и сестрой Евгенией Рапп навсегда покидает Россию. Оставаться в России она не могла не только в связи с высылкой за границу мужа, но и из-за начинавшихся преследований католиков. Вначале они эмигрируют в Германию, затем во Францию. До конца жизни живут в пригороде Парижа — Кламаре. Лидия активно занимается благотворительной деятельностью, помогает мужу в работе, осуществляет корректурную правку его статей и книг. Сила творческого начала этой женщины, до поры таящаяся в тени великого мужа, реализовалась как в прозе, так и в стихах, открывающих перед читателем светлый образ женщины — любящей, страстной, страждущей, искавшей и обретшей в конце концов свой Путь и Истину. Лидия Бердяева обладала несомненным поэтическим даром. В 1915 году в «Русской мысли» были опубликованы три ее стихотворения. В том числе строки:

«Гамак лениво покачиваю,
Красный зонтик то здесь то там
Дни и годы лениво растрачиваю,
Как бабочка пыль по цветам…»

В 1945 году Лидию поразила тяжелая болезнь – рак гортани. Практически до последних дней, она писала стихи:

Когда тоска и мрак вокруг,
Я тайный замыкаю круг.
Я зажигаю свет над тьмой,
Свет Невечерний, мой…
Свет тихий, золотой
Мне в душу проникает,
И мир иной передо мной
Как радость расцветает.

В конце сентября 1945 года Лидия умерла.

С творчеством Л.Ю. Бердяевой можно познакомиться в книге: Бердяева Л. Ю. Профессия: жена философа. / Сост., авт. предисл. и коммент. Е. В. Бронникова. — М.: Мол. гвардия, 2002.

В книге впервые в полном объеме публикуются дневники (шесть французских ученических тетрадок, датированных 1934—1945 годами) и стихи Лидии Юдифовны Бердяевой, хранящиеся в РГАЛИ. Они не просто дополняют бердяевское «Самопознание», создававшееся параллельно, но самоценны по насыщенности фактами и редкому умению воссоздавать в слове бытовую жизнь и духовную атмосферу незаурядной семьи, особому таланту видеть «большое» лицом к лицу.

Блох Раиса Ноевна [5(17).9.1899, Петербург — 1943/1944, Германия?] — поэт, переводчик, медиевист.

«Здесь шумят чужие города

И чужая плещется вода…»

Сколько людей и в России, и за границей согрел этой песней Александр Вертинский. Только стихи не его, хотя он их и сделал бессмертными. Это — строки Раисы Ноевны Блох.

Она родилась в Петербурге 17 сентября 1899 года в семье известного юриста Ноя Львовича Блоха, а после его смерти жила у брата, весьма приметного в литературных и театральных кругах критика и издателя Якова Блоха. С детства проявились ее способности к языкам. В 9 лет поступила в Таганцевскую гимназию, а затем на историческое отделение факультета общественных наук Петроградского университета. Ее основным педагогом стала Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская, одна из самых известных российских, а потом и советских медиевистов. Именно она привила Раисе Блох вкус к работе со средневековыми рукописями. Впоследствии история средневековья стала для Раисы Ноевны основной профессией и главным заработком на жизнь.

Но главной страстью ее жизни была поэзия. Как и у многих других, одаренных и ярких, любивших литературные студии и забивавших до отказа залы на поэтических вечерах в голодном и ледяном Петрограде. Она стала посещать переводческую студию Михаила Лозинского. Глубокое чувство к этому замечательному человеку сохранилось у нее на долгие годы. В 1920 году Раиса Блох была принята в Петроградское отделение Всероссийского Союза поэтов, главой которого был сам Александр Блок. Наверное, не стоит лишний раз пояснять, какая была в то время жизнь. Она побывала в тюрьме короткое время, возила по снегу санки с академическим пайком, работала в Отделении искусств Публичной библиотеке в Петрограде, до нашего недавнего времени носившей имя Салтыкова-Щедрина. И сохраняла свой восторженный взгляд на мир, который пресек расстрел Гумилева. Подобно многим другим, выехала по командировке в Берлин, чтобы уже не возвращаться. По предложению Добиаш-Рождествеской в июне 1922 года недавно принятая на работу сотрудница Исторического института при Петроградском университете Раиса Ноевна Блох была направлена в Германию для работы в архивах и библиотеках. Раиса Ноевна заканчивает берлинский университет, защищает диссертацию «Монастырская политика Льва IX в Германии», начинает работать в группе одного из ведущих европейских исследователей средних веков профессора Бракмана.

Но поэзия, поэзия по-прежнему оставалась главной для нее. Берлин вскоре перестал быть похожим на столицу русской литературы, какой он по праву считался в самом начале двадцатых. Спасаясь от инфляции, русские писатели уезжали: кто в Париж, кто назад, в уже Советскую Россию. Но жизнь продолжалась, и одним из «родников» русской поэзии в Германии стал поэтический кружок «тридцати», который возглавил будущий муж Раисы Михаил Горлин.

Так и продолжалась жизнь. Стихи, кропотливая работа и тоска. Тоска по Петербургу, с такою силой прозвучавшая на страницах ее первой книги стихов «Мой город», вышедшей в 1928 в берлинском издательстве Якова Блоха «Петрополис».

Мне был отчизной город белый,

Где ветер треплет вымпела,

И оттого я звонко пела

И беззаботная жила.

Раиса Ноевна тяжело зарабатывала на жизнь — все время съедали уроки. Блестящий медиевист, она писала статьи по истории аптечного дела, так как это давало хоть какие-то гроши. Другая ее деятельность была связана с комитетом по переизданию словаря средневековой латыни.

В 1935 году они с Горлиным зарегистрировали свой брак. 1936 у Раисы Ноевны родилась дочь. Ее назвали Дорой. Забот, особенно материальных, стало больше, а с деньгами было туго. Научные дела Михаила шли в гору, его приметил знаменитый французский славист Андре Мазон. Горлин стал секретарем Славянского института в Сорбонне. Денег, правда, занятия эти приносили мало. Но они не падали духом, насколько это было можно в условиях наступающего фашизма в Европе. 1939 в Брюсселе, куда из Германии переехало издательство «Петрополис», вышла совместная книга стихов Раисы Блох и Мирры Бородиной «Заветы».

Сначала мало верилось в газовые камеры, и Михаил и Раиса продолжали жить в Париже. Потом знакомый полицейский сообщил о надвигающемся аресте Горлина, но тот не рискнул бежать, опасаясь подставить под удар жену и дочь. После ареста его содержали в лагере в местечке Потивье, затем всех содержавшихся в нем увезли в Германию. Горлина там ждала гибель на соляных копях Силезии, но это было еще впереди. Раиса Ноевна достала фальшивый паспорт, чтобы бежать с дочерью в Швейцарию, где их ждал Яков, а оттуда уже попытаться спасти мужа. Но по дороге Дора заболела и умерла на руках у матери. Швейцарские пограничники, долго рассматривая ее худое и изможденное лицо, в конце концов решили, что оно явно не соответствует фотографии на паспорте. Они выдали Блох немецким властям. Она погибла в 1943 году в одном из концлагерей Германии.

Познакомиться со стихами Раисы Блох можно в книге: Блох Раиса Ноевна « Здесь шумят чужие города» - М.: Изограф, 1996.

Бонгарт (Бонгард) Сергей Романович (1918, Киев —1985) - художник и поэт русского происхождения, один из крупнейших художников русской эмиграции.

Ну вот погостил и ушел восвояси.
За друга в пути – мой сегодняшний тост.
Он с нашей планеты уходит по трассе
Поэтов, художников, ангелов, звезд.
Иван Елагин

Имя Сергея Бонгарта вошло в историю искусства второй половины ХХ века. Его картины хранятся в музеях США, Европы, России, Украины. Он был членом Американской Академии художеств, Национальной Академии дизайна, Всеамериканского Общества акварелистов, членом Лондонского Королевского Общества художников. До Второй мировой войны С. Бонгарт учился в Киевском художественном институте, с 1948 года – жил и работал в США.

Впервые стихи Сергея Бонгарта появились в печати ещё в 1947 году в послевоенной Германии. Тогда в Мюнхене вышел поэтический сборник «Стихи», оформленный Бонгартом. В сборнике, помимо стихов Бонгарта, опубликованы стихи восьми поэтов первой и второй «волн» эмиграции, в том числе Ольги Анстей и Ивана Елагина. Сейчас эта небольшая книжечка (всего 96 страниц!) является огромной библиографической ценностью и свидетельством неистребимой творческой энергии людей, вырванных из нормальных условий жизни.

В декабре вспоминается май,
Вспоминается юность все чаще,
Мокрый Киев, веселый трамвай
На зеленую площадь летящий.

Там в саду за кривой мостовой
В синих блестках и ливня и мая,

Ты стоишь под сиренью густой,
На свиданье меня поджидая.

Мы по площади старой пойдем,
Мы еще не предвидим разлуку,
Как чудесно под этим дождем!
Как волшебно держать твою руку!

После эмиграции Бонгарт не писал стихов вплоть до начала 70-х годов, но затем вновь увлёкся поэзией и даже хотел издать собственный сборник. В освоении ремесла поэта Бонгарту помогал его давний друг и крупный поэт, также живший до войны в Киеве — Иван Елагин. Издать книгу своих стихов Бонгарт не успел. Мечте Бонгарта было суждено сбыться лишь через двадцать лет после его смерти.

Многих уже не стало
В майской звенящей сини.
На кладбище полыхала
Сирень, как тогда в России.

В Санта Монике (Калифорния) Бонгарт приобрёл дом-студию известного художника Николая Фешина, где открыл собственную школу живописи.

Кроме того, позднее художник набрёл на диковинный уголок в штате Айдахо, чем-то напомнивший ему киевские места. Там он открыл филиал своей школы, назвав новое приобретение «Киевщиной», в честь родного города. Здесь же Бонгарт был похоронен. Сергей Бонгарт умер 3 марта 1985 года от неизлечимой болезни почек.

Мечтой Бонгарта было, конечно, увидеть свои работы на родине, в России, но он скончался, не дождавшись распада Советского Союза.

Источник: УНИЦ